Коллектив авторов - Одиссей. Человек в истории. Святой и общество: конструирование святости в агиографии и культурной памяти

Однако если рассматривать женские каноникаты не просто как форму vita religiosa , а в привычных историку социальном, политическом, экономическом измерениях, т.е. взглянуть на них как на интегрированную часть каролингского общества, картина предстанет гораздо более дифференцированная. Именно на основании утвержденной Institutio нормы жизни для канонисс ( norma vivendi ) можно говорить о том, что уже этот документ ориентировался на особую социальную группу, отличную от монашества, которую следует отнести к привилегированным и вовлеченным во власть слоям. Отсюда – большое количество компромиссов, недомолвок и даже противоречий в формулировках тех его частей, где утверждаются vita communis и религиозный аскетизм канонисс.

Главное отличие канонисс от монахинь-бенедиктинок в том, что первые не приносили монашеских обетов ( professio ). Упомянутое в тексте ахенского установления castimonialis nominis professio (can. X) скорее всего не предполагает обет в строгом (бенедиктинском) смысле как необходимое условие вступления в конвент, а являет собой нечто вроде публичного обещания служить Господу помыслами и делами в удалении от мира 305 305 Это вывод Т. Шильпа ( Schilp Th . Norm und Wirklichkeit religiöser Frauengemeinschaften im Frühmittelalter. S. 75). По его мнению, упоминание термина professio в тексте Institutio отражает компромиссную позицию участников синода, которые тем самым восполняют недостаток в инструментах дисциплинарного воздействия, подобного тому, какое оказывает обет в бенедиктинских общинах. . Для приема в общину было достаточно свободного волеизъявления женщины «вести целомудренную жизнь» «из любви к Христу» и одобрения этого решения аббатисой (can.VIII). Поскольку никакого испытательного срока не предусматривалось, аббатисе следовало сначала убедиться, насколько серьезно настроена девица, ибо тех, кто захвачен «плотскими удовольствиями» ( carnalibus delictationibus ), принимать нельзя: «жизнь в святости будет для них лишь притворством». Решение вступить в общину должно быть осмысленным, поэтому будущей канониссе объясняют правила и читают вслух положения Institutio , наставляя, что придется жить в целомудрии и отвергнуть мир, отказаться от общения с мужчинами и родственниками, а улаживать какие-либо «мирские дела» ( negotia saecularia ) разрешается только в самом исключительном случае. Перед тем, как принять окончательное решение, ей следует еще раз проверить себя, вникнуть в «тайны своего сердца» ( archana cordis sui scrutentur ). Из этих же соображений аббатисе не рекомендуется принимать слишком маленьких девочек (равно как и склонных к раздорам женщин), дабы в будущем избежать каких-либо осложнений ( ne forte illarum admissio aliquod in posterium generet scandalum (can. IX)).

Отсутствие обетов означает гораздо менее прочную связь канониссы с общиной, ибо такая связь мотивируется не дисциплиной и, следовательно, ответственностью перед Богом за нарушение обета, а всего лишь ее желанием принадлежать общине ob amorem Christi . Иными словами, решение вступить в общину канонисс, принятое в какой-то момент жизни, не имеет таких последствий, как принятие монашеских обетов, и (теоретически) обратимо 306 306 Ibid. . И хотя возможность возвращения в мир не сформулирована в Institutio однозначно, из истории известно, что очень часто канониссы, проведя юность в обители, впоследствии выходили замуж. Это стало повсеместной практикой.

Другое значимое отличие канонисс от монахинь – в отношении к собственности ( res propriis ). Бенедиктинский обет бедности ( paupertas sancta ) означал полный и безоговорочный отказ от имущества. Цезарий Арльский, напомню, также формулирует этот пункт с предельным ригоризмом: «Пусть никто не имеет ничего в личной собственности – ни внутри монастыря, ни вне его» (Rec. 10). Что предлагает Institutio «посвятившим себя святости» женщинам – quae ob amorem Christi sanctimoniae se dicaverint et in collegio sanctimonialium se admitti postulaverint ? Нормирующий этот аспект жизни канон IX в своей первой части следует форме правила Цезария и рекомендует канониссам еще до вступления в общину урегулировать свои имущественные дела ( res suas proprias ) «мудро и предусмотрительно, чтобы ничто не препятствовало их стремлению к жизни вечной». Однако далее предлагается целых три варианта обращения с имением. Предпочтительным было, конечно, просто передать общине («церкви», ecclesia ) все, чем они владеют, отказавшись от права собственности. Тогда община берет на себя обязательство обеспечивать их в достаточном количестве «всем необходимым», т.е. предоставить т.н. stipendia necessaria , или stipendia ecclesiastica . Однако существовала и альтернатива. Если канонисса передает общине свое имущество, но желает оставить за собой возможность пользоваться им на протяжении жизни ( usufructuario habere voluerit ), то специально назначенный управитель ( quaestor ecclesiae ) будет заботиться о его сохранности. Тогда имение только после ее смерти отойдет конвенту. И, наконец, если она не отказывается от имущества вообще ( quod si eas ecclesiae conferre noluerit ), то «с согласия аббатисы и остальных сестер» его, по составлении соответствующего документа ( per scriptum publicae ), поручают «родственнику или иному другу с хорошей репутацией», который будет управлять им «в соответствии с местным законом». Для ведения хозяйства в таком имении и своевременной доставки дохода канонисса должна назначить кого-либо из своих людей – aut servi aut certe aliis .

В том, что касается упомянутой Цезарием собственности внутри monasterium , прежде всего личных вещей, то тут тем более никаких существенных ограничений быть не могло, поскольку аббатисе и канониссам разрешалось иметь собственные жилища на закрытой от посторонних территории монастыря ( claustrum ): intra claustra <���…> proprias <���…> mansiunculas (can. XXIII). Были ли это небольшие домики или, может быть, кельи, ведь пространство claustrum внутри монастырских стен не могло быть большим, неизвестно. Поскольку Institutio предписывает всем, кроме больных, спать в общем дормитории, а питаться в рефектории ( omnes in dormitorio dormiant <���…> . In refectorio quotidiae pariter reficiantur (can. X)), можно предположить, что в этих mansiunculae , которые канониссы обставляли и ремонтировали за свой счет (can. XX), они могли проводить какое-то время днем, туда же удалялись в случае болезни и в старости. Для тех, у кого собственного помещения не было, аббатиса обязана была построить общий domus propter anus et infirmas , где за больными и престарелыми сестрами будет обеспечен надлежащий уход «самым милосердным образом» (can. XXIII). Строго говоря, в данном пункте Institutio не вводило никакого новшества. Существование собственных жилищ ( mansiones, domus или propriae mansiunculae ) у удалившихся от мира sanctimoniales , где они могли устроиться с достаточным комфортом, к началу IX в. было вполне сложившейся практикой, которую фиксирует, в частности, LXI канон поместного синода в Шалон-сюр-Сон (813). Эта особенность каноникатов сохранялась на протяжении всего Средневековья.