Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 2

Допуская во многих случаях близкое родство и возможность взаимного перехода между человеком и обезьянами, народная фантазия не останавливается, впрочем, только на этих, наиболее сходных по своему внешнему виду, животных. За отсутствием обезьян, она с одинаковой уверенностью готова вести человеческое происхождение от собаки, волка, бобра, медведя, слона, крокодила, черепахи, змеи, даже улитки, муравья, червей и проч. Так у Алеутов (по Сарычеву) существовало предание, что первые люди обязаны были своим происхождением одной собаке, которая упала с неба на остров Умяк, и родила двух детенышей, одного мужского, другого женского пола, похожих на людей, но еще с собачьими лапами; эти два выродка и положили начало человеческому роду. По другому преданию Алеутов, (приведенному Вениаминовым), — первые люди произошли от каких-то двух существ, видом похожих на человека, но с длиной шерстью на теле, — что-то вроде обезьян или медведя. Различные племена северо-американских Индейцев производили себя каждое от отдельного животного, кто от бобра, кто от ворона, от волка, журавля, рыбы, черепахи и т. д.; каждое такое животное считалось родоначальником племени, его имя и изображение составляли так называемый Тотем — племенной знак или герб племени. От слона производило себя племя Бари в северо-восточной Африке; от крокодила — южно-африканское племя Бакуэна, от червей — жители островов Мореплавателей, от муравьев — некоторые племена Антильских островов и т. д. Современный человек с трудом может даже представить себе, каким образом люди могли дойти до таких странных понятий; они должны казаться ему просто нелепыми и смешными, не имеющими никакого смысла и значения. Однако же возможность их происхождения становится несколько более понятной, как скоро мы бросим беглый взгляд с одной стороны на те отношений, в которых стоит первобытный человек к окружающему его миру животных, с другой — на тот образ мыслей, которым руководствуются вообще люди на низших ступенях развития.

Прежде всего, не трудно убедиться, что в глазах первобытного человека животный мир не отделен от него так резко, как это должно казаться человеку современному. Конечно, первобытный человек замечает, что животные отличаются от него по своему наружному виду, но он считает отличия эти более второстепенными и далеко менее существенными, чем их внутреннее сходство. По его понятиям, напр., животные имеют такую же бессмертную душу, как и человек, и душа эта точно также может переходить после смерти тела в загробный мир, как и человеческая. Так, Камчадалы полагали, что душа каждого животного, как бы ни было оно мало и ничтожно, всякого червяка и мухи, будет жить на том свете, рядом с человеческими. Ассамские Куки верят, что душа каждого убитого ими на охоте животного точно также, как павшего в сражении врага, будет служить им на том свете. Основываясь на подобном же воззрении, Эскимосы (точно также, как и некоторые племена северо-американских Индейцев), клали напр. в гроб младенца собачью голову, с той целью, чтобы душа собаки не дала заблудиться душе младенца во время ее трудного пятидневного перехода на тот свет. Это же воззрение было причиной, почему напр. у Патагонцев закалывалась на могиле покойника лошадь, подобно тому, как это делалось в старинные времена в Европе и др. странах. Некоторые народы идут в этом одухотворении еще далее. Даяки, Карены, жители островов Фиджи, некоторые из Индейских племен принимают, что не только животные имеют душу, но и растения, камни, даже искусственные предметы, как, напр., дома, лодки, топоры и т. д. Так, например, жители островов Фиджи верят, что, если будет срублено дерево, то дух его немедленно отправляется на тот свет (отождествляемый ими с мифическим островом Болоту); если сломается ножик, разобьется горшок, развалится хижина, то души всех этих предметов также ожидает бессмертие на том свете, где они будут находиться в употреблении богов. Сопоставив с этим воззрением то понятие, которое имеют первобытные народы о будущей жизни, почитаемой ими за непосредственное продолжение настоящей и почти при тех же самых условиях, мы легко можем объяснить себе известный обычай, столь распространенный у самых различных народов: класть в могилы покойников, кроме трупов любимых животных (а также иногда и рабов), их оружие, украшения, трубки с табаком, горшки с пищей, а в случае женщин — иглы, гребни, веревки для ношения тяжестей, весла и т. п. Не довольствуясь тем, что первобытное воззрение приписывает животным душу, оно считает их во многих случаях однородными с человеческими и допускает, что души животных могут поступать иногда в тело человека и наоборот. Так, у некоторых племен Негров существует поверье, что животные, питающиеся часто трупами людей, как напр. гиены, могут присваивать себе тем самым и души умерших. Так Эскимосы были убеждены, что их «ангекоки» или кудесники могли, в случае болезни, заменять душу больного человека другой, здоровой, взятой от зайца, оленя, птицы или человеческого младенца. У многих народов существовало и существует еще поверье, что волшебники и ведьмы силой чар (точно так же, как и простые смертные силой заклинаний или дьявольского наваждения) могут превращаться в животных и принимать на себя вид и все склонности тигра, льва, волка, леопарда, гиены и других животных. Такая вера в оборотней особенно развита в Африке у Негров, Кафров, Готтентотов, но она существует и у многих других Азиатских и Американских народов, а также существовала и в Европе, где по временам, число таких оборотней (волкодлаи, loupsgarous, Wehrwoelfe) до того увеличивалось, что всё явление принимало характер особой психической эпидемии, известной в медицине под названием «Ликантропии». Когда Солиман в 1542 г. вступил на турецкий престол, Константинополь был до такой степени наполнен этими оборотнями, что в несколько дней их было казнено более полутораста. Еще более была распространена эта эпидемия во Франции, в Юрских кантонах в конце XVI столетия. Верование в оборотней и до настоящего времени существует еще у сельского населения Франции, Италии, Германии, Славянских стран, а Планси де Коллен рассказывает про одного оборотня, Марешалля де Лонгвилля, который не далее, как в 1804 году, был приговорен к пожизненному заключению на галерах. Еще большим распространением пользовалась (и пользуется еще до настоящего времени) у многих народов вера в т. н. «метампсихозис», или переселение душ после смерти одних существ в другие, из людей в животных и наоборот. Мы встречаем ее как у первобытных племен (Индейцев, Негров), так и у гораздо более цивилизованных, например, Индусов, по понятию которых, всё различие между существами касается только степени, а не сущности; все они сродни человеку, слон, обезьяна, червь могли быть некогда людьми и могут сделаться ими снова, парии или варвары составляют низшие касты у людей и высшие у животных. Следы таких воззрений можно заметить также у некоторых Греческих философов, у каббалистов, в учении Манихеян и даже у более новейших мыслителей, как, например, у Юма.