Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 2

Если, таким образом, первобытный человек имел лишь весьма смутные понятия о своем отличии от животных и своем физическом и психическом совершенстве, то весьма понятно, что во всех тех местностях, где обезьяны, особенно высшие, были для него знакомым явлением, он должен был прийти к заключению, что существа эти весьма близки к нему, если не родственные и не тождественны. В этом убеждало его как сходство в общих очертаниях их тела, так и многие особенности их быта и нравов, напоминающие до некоторой степени человеческие и притом, в большинстве случаев, значительно преувеличенные и дополненные его собственным воображением. Выше уже было сказано, что многие Негры, Индейцы, Малайцы думают, что обезьяны могут говорить, только скрывают эту способность. Другие прибавляют, что у обезьян существует такое же общественное устройство и быт, как и у людей, — что они имеют начальника или князя, отличающегося тем, что он носит повязку на голове и опирается на палку; — имеют род правления и чинов; — собираются по временам в кружок и производят суд и расправу над своими ближними; — ведут правильные стратегические войны, как между собой, так и с другими животными, напр. слонами; — защищаются в случае нужды каменьями и палками, одеваются листьями, строят себе жилища, хоронят своих умерших собратий, любят, подобно дикарям, вымазывать себе лицо краской и т. д. Наконец, у многих народов распространено еще поверье, что обезьяны любят утаскивать к себе женщин, живут с ними и приживают детей, а древние Египтяне (по Элиану и Гораполло) верили, что серебристый павиан может быть выучен письму и музыке, и что попадаются особи, которые уже умеют писать, вследствие чего каждому, приводимому в храм циноцефалу, жрецы предлагали табличку и инструмент для письма, с целью удостовериться, принадлежит ли он к ученым или к неученым особям. При таких понятиях и представлениях естественно было придти к заключению, что обезьяны — те же люди и что между человечеством и животным миром не существует никаких сколько-нибудь резких и существенных различий.

Однако, как бы долго ни разделялись подобные воззрения многими народами, как бы часто ни встречались мы со следами их в умственной жизни человечества, все-таки, с развитием культуры, они должны были значительно утратить свое первоначальное значение. Научившись опытом и усовершенствовав свое оружие, человек поставил себя в более независимое положение относительно животных; он успел почти совершенно истребить одних и одомашнить других. Расселяясь по окрестным странам и вступая в борьбу или мирные сношения с соседними племенами, он, мало-помалу, расширил свой умственный горизонт, и приобрел много новых понятий. Его страх перед животными значительно ослабел, он стал сознавать их ограниченность, их относительное несовершенство. Всё это не могло остаться без влияния на его воззрения, не могло не пробудить в нем сознания своих преимуществ, и, если некоторые племена даже до настоящего времени, не могут еще отрешиться от своих первобытных воззрений, зато другие, поставленные в более благоприятные условия, уже рано перешли к совершенно иным понятиям — об особенностях своей природы и ее отношениях к природе животных.

В ряду этих племен наиболее видное место по своему влиянию на дальнейшую историю умственного развития человечества занимают Греки. Выйдя еще в очень отдаленную, доисторическую эпоху из периода первобытного варварства и грубого фетишизма, рано ознакомившись с употреблением металлов, скотоводством, земледелием, торговлей, народ этот, благодаря счастливым задаткам своей расы и благоприятным условиям страны, скоро достиг такой ступени умственного и гражданского развития, что оставил далеко за собой не только все древнейшие и современные, но многие и из гораздо позднее его явившихся на исторической сцене народов человечества. Увеличение материального богатства, а следовательно, и досуга, по крайней мере в среде свободных граждан и жителей городов, вызвало потребность в комфорте, в образовании и послужило одним из главных толчков к развитию ремесел, искусств, литературы и, наконец, науки. С другой стороны, победа и духовное преобладание над окружающими варварскими племенами, и развитие в среде полноправных граждан более сознательных понятий о своих правах и обязанностях, вызвало немыслимое до той эпохи сознание своих духовных сил и своего человеческого достоинства. Всё это не могло остаться без влияния на господствующие воззрения, по крайней мере, более образованного класса, относительно положения человека в природе и его отношений к животному миру. Явилось сознание, что человек составляет особое, привилегированное существо на земле неизмеримо высшее прочих животных, как по своей физической организации, так и в особенности, по своим психическим качествам, по своему уму. Возникло убеждение, что психическая природа человека коренным образом отлична от природы животных, что человек один только обладает разумом, есть единственное существо на земле, обладающее стремлением и способностью к исследованию истины, познанию причин и следствий вещей; — единственное существо, одаренное (по Аристотелю) способностью воспоминания, способное познавать и восторгаться красотой, признающее и почитающее богов, имеющее понятие о праве и нравственности, т. е. сознающее необходимость гражданского порядка и известных нравственных правил для своих действий. Признавая, что животные имеют также душу (отождествляемую большей частью с понятием о жизни, жизненной силой) как и человек, большинство древних мыслителей, полагало, однако, что кроме этой животной души (anima) человек обладает еще особым «духом» или разумом (animus, spiritus, genius, mens, нп. т.), представляющим собою непосредственную эманацию божества, частицу божественной природы. По воззрению Пифагорийцев, человек занимает среднее место между богами, героями и духами с одной стороны и животными, вообще органическими существами, с другой: люди имеют небесное происхождение и принадлежат к числу духов, происшедших при возникновении мира из эфира (первобытного духа); земная жизнь составляет только короткий эпизод их существования, которое началось в небесных пространствах и, после более или менее продолжительного метампсихозиса, будет продолжаться там снова. Подобные же воззрения высказывали Платон и другие философы. Впрочем, уже и по своему телесному сложению человек значительно отличается от животных: он один обладает вертикальным положением тела, один, (как думали Анаксагор, Аристотель и Гален), имеет совершенно организованную руку. Однако эти телесные отличия далеко не имеют еще того значения, как психические преимущества, как обладание духом, который собственно и есть главнейшая сущность человека и есть — самый человек.