Михаил Любимов - Гуляния с Чеширским Котом

Из прошлого:

Это безумный старлей, он любил лордов, мечтал стать членом эксклюзивных клубов «Уайт» и «Брукс», шить костюмы в крупную клетку На Сэвил-роу, заказывать шляпы и трости в «James Lock» на Сент-Джеймс (там отоваривались первый денди, щеголь Браммелл и сам лорд Байрон), выписывать сигары и дорогие портвейны в «Berry Bros. & Со.» а-ля Черчилль и Уайльд. Не видно газовых фонарей (о, Ингрид Бергман!), где вы, шикарнейшие рестораны «Прюнье» и «Монсеньор» на Джермин-стрит? Я любил ваш ошеломляющий шик, куда вы исчезли?

Наступает новое время, холодное и стеклянное, кто мог подумать, что склады и мастерские верфей на Темзе будут переделаны в комфортабельные яхт-цен-тры, изящные жилые дома и рестораны, что появятся небоскребы в честь Миллениума? Я прекрасно помню верфи Сент-Катерины и Батлера, испокон веков служившие для разгрузки шерсти, сахара, каучука и кофе, или замызганные доки Челси — теперь там деловые центры, современные дома и гостиницы. В 60-е годы только сумасшедшему приходило в голову развлекаться на южном берегу Темзы (кроме Гринвича и Баттерси), ныне там воздвигнута галерея Тейт-модерн, Национальный театр, Национальный дом кино, там воссоздан знаменитый шекспировский театр «Глобус». Кто мог подумать, что помимо Челси и Хемпстеда, богема обживет ист-эндовские районы Спитлфилдз или Кларкенвелл, где на месте трущоб появились художественные галереи и антикварные лавки? И молодежь изменилась и африканизировалась: куда ни ткнешься — юнцы и девицы с серьгами в носах, с проколотыми пупками и в самых диких татуировках, с неимоверными стрижками, которые больше похожи на специальные парики, из которых щеткой торчат странные волосы. Увы, но женщины уже давно носят брюки и мужские часы, ростбифы и рыба с чипсами уступают место хот-догам, безвкусным Макам и азиатской еде, а фирмой «Роллс-Ройс» владеют немцы.

А разве не изменилась Россия? Помню хорошо 40—50-е: карточки и вполне приличные продукты на рынках, крабы в сельпо, которые никто не брал (так впоследствии произошло с кальмарами и миногами), семгу в свободной продаже в Елисеевском, внезапные завозы перно «Анизетт де Рикар» и испанского коньяка, а перед перестройкой первоклассного виски «Чивас Ригал» за 15 ре. Цистерны с алжирским вином на юге, которое отлично пилось из граненых стаканчиков, из них же неплохо шла и водка (пиво с прицепом), кособокие и кривобокие мужские костюмы, пиджаки с надставными плечами и брюки-клеш, толстые и грубоватые официантки в грязных столовках, пионерские линейки и лагеря…

Вспоминаю себя в отцовской полковничьей бекеше и каракулевой папахе (естественно, без регалий), военные парады и ощущение счастья, когда однажды попал на трибуну для гостей рядом с Мавзолеем. Где ты, уютная, неказистая Москва? На месте убогих деревушек возникли спальные районы, а центр наводнили стеклянные здания. Среди новостроек, вроде храма Христа Спасителя или Сити, хватает и прекрасных сооружений, но они не мои!

Понимаете, это не мое!

К 2004 году английский писатель-фантаст Артур Кларк ожидает клонирование человека, в 2014 году будут построены гостиницы для желающих провести отпуск в космосе, в 2015 году сбудется мечта алхимиков и из других металлов будет получено золото, в 2020 году будет создан человеческий интеллект, в 2021 году люди высадятся на Марс, в 2095 году люди начнут осваивать звездные миры, и начнется новая эра человечества. Как холодно! Из всех предсказаний мне ближе всего создание дома-кокона, который можно не покидать годами. Жить себе, поживать (и детей наживать?), получать всё необходимое за счет восполняемых ресурсов и переработки отходов жизнедеятельности. И спать до этого светлого завтра в криостате — холодильнике.

Что дальше станется с Англией? Что дальше станется с Россией?

Уже давно великие умы сулят финал человечества. Еще в 1956 году Джон Осборн писал в «Таймс»: «Это письмо ненависти. Оно для вас, мои соотечественники, я имею в виду тех людей моей страны, которые ее осквернили. Людей с пальцами маньяков, тянущих слабое, заброшенное тело моей страны к смерти. Я надеюсь, что эта ненависть вспрыснет в меня жизнь. Я думаю, она сохранит меня на несколько месяцев. А пока: будь проклята, Англия! Ты разлагаешься и очень скоро исчезнешь!»

Страна не исчезла, но исчезла Империя. Уплыла в Лету и наша Империя и, между прочим, вместе с империями укатилось яблоко раздора: впервые в истории между Россией и Великобританией нет явных геополитических противоречий.

Чеширский Кот схватил медную трубу и начал в неё дуть. Прогремели английский и российский гимны. Мы оба встали, обнялись и запели, слезы блестели на наших глазах. Только тогда я заметил, что мы поём оба гимна одновременно, и в этом проявление нашей национальной гордости, а значит, и будущих конфликтов. К тому же борьба за экономическое влияние на том же Кавказе никуда не исчезла…

Куда идет Англия? Куда идет Россия?

Отнюдь не перелицовка империй и стран волнуют меня — ведь они проходят через всю историю человечества. В своё время Герцен восхищался идеей Миля: «Постоянное понижение личностей, вкуса, тона, пустота интересов, отсутствие энергии ужаснули его; он присматривается и видит, как ясно всё мельчает, становится дюжинное, рядное, стертое, пожалуй, «добропорядочнее», но пошлее. Он видит, что в Англии (это Токвиль заметил во Франции) вырабатываются общие стадные типы, и, серьезно покачивая головой, он говорит своим современникам: «Остановитесь, одумайтесь! Знаете ли, куда вы идете? Посмотрите — душа убывает!»» Убывает!

Где крупные личности, куда они делись? На экране маячат пресные, ясноликие телеведущие и истерически орущие поп-певцы и певуньи! Почему исчезают крупные писатели? Где фигуры, соразмерные Сноу, Уэйну или Энтони Берджессу? Утешает Оливер Голдсмит: «Этот упадок не зависит от чьей-то злой воли, а является естественным ходом вещей. В течение двух-трех тысячелетий Природа через надлежащие промежутки времени производит на свет великие умы с усилием, подобным тому, которое влечет за собой смену времен года. Эти умы появляются внезапно, живут отпущенный им век, просвещают мир, затем умирают, как осыпавшийся колос, и человечество вновь постепенно погружается в прежнее невежество. А мы, простые смертные, озираемся по сторонам, дивимся упадку, пытаясь постигнуть его тайные причины, относим их за счет небрежения талантами, меж тем как на самом деле это вызвано оскудением творческой мощи. Нас поражает застой в науках и искусстве, и нам неведомо, что плодоносная осень миновала и утомленная Природа копит силы для новых свершений. Поэтому упадок любой нации следует объяснить не случайностью, а естественным ходом вещей».