Шалва Амонашвили - Здравствуйте, дети!

А здесь — место Елены. Не будь, девочка, такой застенчивой! Не бойся, верь в свои способности!..

Здесь сидит Элла. Ну, как, Элла, твоя сестренка еще не заговорила? Ты понаблюдай и скажи нам, какое она скажет первое слово! Передай ей мой привет!..

Здесь сидит Котэ. Сыграй, пожалуйста, на пианино свою песенку, видишь, все тебя просят!..

Здесь сидит Гига. Почему ты такой грустный сегодня? Маму положили в больницу? Не грусти, она скоро выздоровеет! Хочешь, понеси ей в подарок свой рассказ! Он ей очень понравится!..

Здесь сидит Лела. Что с тобой, девочка? Ты сама себя наказываешь? За что? Провинилась? Когда?

Здесь сидит Эка. Ты просишь, чтобы мы простили Тенго и Котэ? Они больше не будут?.. Ну, хорошо, согласен!.

Здесь сидит Тека. Что это у тебя написано? 2500 + 2500 = = 5000? Молодец, верно! Но почему пишешь мелом на парте?..

Здесь сидит…

Дети, приходите поскорее! Мне скучно без вас в пустом классе!

Сговорились они, что ли?

Врываются сразу десять-двенадцать улыбок и радостных «Здравствуйте!».

Я с закрытыми глазами могу угадать каждое «Здравствуйте!». В классе запахло жизнью и цветами.

— Здравствуйте, дети! — приветствую их. Каждому пожимаю руку.

Как-то завелся у нас такой обычай: приходит ребенок в класс, подходит ко мне, здоровается, а я, если у меня не заняты руки и могу оторваться от дел, протягиваю руку и тоже приветствую: «Здравствуй!» Дети очень ценят это рукопожатие, оно скрепляет наш деловой и дружеский союз на весь день.

— У нас так много дел сегодня! Надо успеть, пока придут родители и гости!

— Успеем!

— Посмотрите, что мы должны делать!

Дети читают вслух написанное мною на доске:

I урок — заполнить и заклеить секретные пакеты.

II урок — устроить выставку.

III урок — попрощаться с нашими деревцами.

IV урок — побеседовать о будущем.

— А потом?

— А потом придут родители и гости, мы покажем им свой спектакль и попрощаемся друг с другом!

— Мне не хочется прощаться!

— Давайте начнем работу, не дожидаясь звонка на урок! Дети садятся за парты. Каждый достает из своего ящика пакет и приступает к делу: пересматривает содержимое, что-то поправляет, обновляет. Я же должен подозвать каждого к себе, ознакомиться с содержанием секретного пакета, вложить в него 'характеристику ребенка и разрешить ему заклеить, пакет.

Первые такие пакеты родители получили в конце полугодия. А это уже второй пакет, и, судя по тому, как родители отзывались о первом, могу представить, с каким нетерпением ждут они этого — второго пакета.

Что это за секретные пакеты? Почему пакеты? Почему секретные? На эти вопросы у меня имеются свои ответы, закрепленные размышлениями и экспериментом.

Скажу сразу: шестилетним детям, пришедшим в школу для того, чтобы пройти курс подготовки, нельзя ставить отметки! Своим младшим школьникам я давно не ставлю никаких отметок ни в первом, ни во втором, ни в третьем классах. По моему представлению, отметки — это костыли хромой педагогики или же жезл, олицетворяющий императивную власть педагога. И входить в подготовительный класс на костылях, класть на виду у шестилеток этот жезл и так приступать к обучению — это кажется мне педагогической аномалией.

Кому нужны эти отметки?

— Детям! — слышу ответ одних учителей.

Нет, дорогие коллеги! Детям они вовсе не нужны! Они не знают, что такое отметки, зачем они придуманы, чью жизнь облегчают. Это мы — педагоги и родители — приучаем детей к отметкам, разжигаем в них страсть к этим цифрам от 1 до 5 и, когда видим, как они, в конце концов, начинают стремиться к «хорошим» отметкам, начинают учиться ради этих цифр, говорим: «Вот видите, как нужны детям отметки: не будь их, они бы перестали учиться!»

Не могу представить, как жилось бы этим «нулевикам», занятым сейчас своими секретными пакетами, если бы я приходил на каждый урок с отметками разных категорий Как бы мог я тогда предложить им: «Хотите сложную задачу?», как осмелился бы «ошибиться» сам и куда делись бы принцип жизни на уроке, принцип деловых отношений, принцип наступательного познавательного движения детей? Как бы я смог нести радость каждому малышу, сея семена горечи и обиды?

Детям не нужны отметки, они и без них будут учиться, если учение мы превратим в процесс развития познавательных стремлений, если они не будут чувствовать на себе силу наших мер принуждения. Им вовсе не нужно знать, насколько каждый из них обогнал остальных или отстал от них, не нужно знать о том, что ученики подразделяются на «сильных» и «слабых», «успевающих» и «отстающих». Не заставляет ли нас это разделение краснеть перед детьми из-за того, что мы сами не смогли познать психологию каждого ребенка, особенно тех, кого так просто относим к «слабым», «отстающим», не смогли построить для этих последних самую, как сейчас любят говорить в науке, оптимальную индивидуальную методику? Я лично краснею перед моим кудрявым «Леваном», когда он смотрит на меня порой такими грустными глазами, в которых я читаю: «Я сам с собой ничего не могу поделать! Ты же взрослый, умный. Помоги мне, не оставляй меня в беде!»

«Он слабый, он двоечник!» — говорит иной педагог. Однако не оправдание ли это нашей же слабости? Раз его мы счиму долгу перед детьми или проработсамих себя? Видел я много уроков, за которые иным педагогам со всей ответственностью можно было бы поставить безжалостно двойки, записать эти двойки, ну, скажем, в трудовую книжку. Такие педагоги, конечно, не смогут войти в класс без «костылей» и без «жезла», они проведут уроки на двойки и еще осмелятся поставить своим ученикам на этих же уроках двойки и пятерки. Вот какой получается парадокс.

В глубокой древности педагогом называли человека с палкой, провожающего ребенка в школу и обратно. Но потом это слово приобрело совершенно другое содержание: педагог — это человек, учащий и воспитывающий детей. Выбросил ли педагог свою палку, став учителем и воспитателем? Нет, не выбросил! На средневековых барельефах, на иллюстрациях в книгах видим, как педагог, держа в правой руке палку или пучок прутьев, а в левой — раскрытую книгу, учит детей премудростям. Может быть, наши отметки и есть перевоплощенная форма этих палок и прутьев? Так кому нужны отметки в подготовительном классе — неужели шестилетним детям? Малыши и слышать не хотели бы о них, но когда так усердно, каждодневно, всюду — в школе, дома, в любом социальном кругу — мы показываем и доказываем детям зависимость характера наших отношений от полученных ими отметок, то что же детям делать? Они же понимают, что полностью зависят от нас, и не хотят жить без нас, они, привязаны к нам, любят нас, и потому не остается другого пути, как стремиться к отметкам, чтобы угодить нам.