Юрий Алексеев - Пути в незнаемое. Сборник двадцатый

Такая множественность отражает не столько хитроумие исследователей, сколько неописуемую сложность проблемы. Даже физики давным-давно уже говорят о тонкости взаимоотношений частиц в микромире — тонкости, на которую влияет наличие исследовательской аппаратуры. Что же тут говорить о тонкости человеческих взаимоотношений, о чуткой хрупкости внутренних состояний, о немыслимой, недоступной сложности установок, мотивов, настроений, мыслей и чувств. Все это не измеришь, не зафиксируешь даже, ибо смена естественной обстановки на лабораторную, даже легкое подозрение в наличии наблюдающего — и в человеке все разительно изменяется. А выключенное из системы естественного существования любое явление психики теряет для своего обладателя ту высокую значимость, без которой оно становится малоценной имитацией.

Пресловутая застенчивая мимоза, свертывающаяся от прикосновения, — безразличная скала по сравнению с личностью, прячущей свои глубинные черты и проявления — не от взгляда даже, а от смутного ощущения, предчувствия взгляда. Даже от своего собственного. Начиная анализировать свои переживания, человек перестает их ощущать это уже давно известно. Более того: человек не только прячет, а меняет свои черты. Более того: большинство из них сам достоверно не осознает и подменяет, путает, сочиняет.

Неисчислимое количество экспериментов самого различного толка убедительно показывает, как искренне неспособен человек правильно осознать и оценить истинные пружины своих действий, поступков, ощущений.

Испытуемым, например, вводят небольшие дозы возбуждающего средства. Те, кто знают, что́ именно им ввели, описывают свое состояние объективно: частит сердце, слегка дрожат руки, усиленное выделение пота. А эмоции? Нет, отвечают они, никаких особенных переживаний нет. А в соседней комнате такая же группа получила такую же дозу препарата, но специально подсаженный туда актер спровоцировал спор и ссору. Спрошенные здесь, испытуемые говорят о гневе, тревоге, агрессивности. В третьей комнате — ликование, смех, веселье. Источник взбудораженности — один и тот же, но объясняют его все по-своему.

Испытуемому внушено под гипнозом, что он перенесет туфли одного из отсутствующих сотрудников в другую комнату. Он действительно берет их и уносит. «Зачем вы это делаете?» — спрашивают его. «Надо, обязательно надо унести, чувствую, что это необходимо, — отвечает он. — Пожалуйста, я оставлю их владельцу записку, чтобы не искал и не волновался. Но унести надо». Вот и все объяснение.

Детям показывают монеты и картонные кружки точно такого же размера. Что крупнее? «Монеты», — отвечают дети. При этом дети из бедных семей завышают размер монет сильнее. Эмоциональным искажением реальности назвал это явление американский психолог Брунер, автор эксперимента. Полностью сохраняется при этом уверенность в объективности своего видения.

В экспериментах физиолога Сперри (он пять лет назад получил Нобелевскую премию за открытие функциональной разницы в работе правого и левого полушария) сидит перед экраном больная с разделенными полушариями мозга. На левой стороне экрана (попадая таким образом в правое полушарие, ибо зрительные нервы идут от глаз вперекрест) вспыхивает изображение обнаженной женщины. «Что вы видели на экране?» — спрашивает экспериментатор. «Ничего», — отвечает больная (исследователи мозга обоснованно предполагают сегодня, что ведущим в осознании виденного является левое полушарие). И тем не менее начинает сдержанно хихикать. «Что с вами?» — спрашивает экспериментатор. «Ну и машина у вас, доктор!» — отвечает больная. Но ничего не может объяснить.

Еще один эксперимент американских психологов, требовавший приготовлений, но вполне оправдавший их. В некую фирму приходит наниматься человек (таких невольных испытуемых приводил случай и объявление о приеме). Кроме обычных бумаг его просят заполнить анкету, где следует самостоятельно оценить несколько своих личных качеств. Когда испытуемый уже сдает эти бланки с самооценкой, в конторе появляется другой претендент на эту должность: прекрасно одетый, весьма солидный, самоуверенный и интеллигентный мужчина с портфелем (экспериментаторы условно назвали его — мистер Чистик). Испытуемого под каким-то предлогом просят переписать анкету самооценки своих качеств. А к другому испытуемому являлся в момент сдачи бумаг мистер Грязник — опустившийся, небритый человечек в мятой рубашке, нагло требовательный, но в туфлях на босу ногу. И прежнюю анкету просили испытуемого переписать. Результат выразителен донельзя: после явления мистера Чистика баллы самооценки снижались против первого предъявления, после мистера Грязника — повышались. Так, сам того не ведая, соизмеряет человек уровень своих достоинств и притязаний сообразно окружению, в котором находится.

Польский сатирик Ежи Лец писал когда-то, пародируя (очень точно притом) личное восприятие каждым самого себя: «Я хороший, добрый, умный и честный. И все это я заметил сам».

Как же все-таки обнаружить подлинные черты личности, распознать их, чтобы можно было хоть с какой-то вероятностью прогнозировать ее поступки? Народная мудрость отвечает на этот вопрос безупречно: съесть с этой личностью пуд соли, то есть много лет прожить бок о бок.

Чтобы этот срок сократить, психология изобрела тесты, десятилетиями оттачивая их и справедливо гордясь ими. Время, потребное на съедение пуда соли, спрессовалось до нескольких часов. Это карты Роршаха (по имени их автора, швейцарского психиатра) — разнообразной формы пятна, в которых исследователь предлагает испытуемому увидеть сюжет, а статистика тысячекратных многолетних наблюдений позволяет истолковать в связи с характером увиденного личностные особенности человека. И хотя действительно многие из своих черт проявляет испытуемый, трактуя эти пятна, до сих пор длятся споры специалистов об интерпретации результатов. Так же работают исследователи с тестом ТАТ — набором не вполне ясных картинок, сюжет которых можно истолковать весьма разнообразно, в меру своего воображения и характера (оттого и названы две эти методики «проективными», что проектируют на них испытуемые свои личностные черты и мотивы). В результате тестирования исследователь может много сказать об отношениях испытуемого с другими людьми, о гибкости или конфликтности его характера, о его самооценке и об основных его, ведущих жизненных переживаниях. И отчасти — даже о путях, которые он выберет предпочтительно при реализации своих житейских вожделений.

А с сороковых годов существует и широко применяется миннесотский анкетный тест (у нас им пользуются с конца шестидесятых годов, приспособив, переиначив многие его пункты). Это комплект карточек, на которых содержатся разного рода утверждения, — испытуемый раскладывает их в два ящика по принципу: верно или неверно каждое утверждение по отношению к нему лично. Это незамысловатые утверждения: