Юрий Алексеев - Пути в незнаемое. Сборник двадцатый

Предыдущее, второе «мучение» никаких разъяснений не требует. Множество людей, ощущавших себя несчастными, неудачниками, утерявшими всякую радость существования, устно и письменно говорили о бессмысленности своих жизней, о своей ненужности, непристроенности, неприложенности. И наоборот — высокий прилив жизненных сил очевидно и явственно чувствуют люди, обретающие приложение энергии и души. Здесь не надо лабораторных экспериментов. Их в изобилии ставила и ставит жизнь, демонстрируя широчайший диапазон иллюстраций — от непостижимой жизнестойкости летчика Мересьева до предсмертной записки самоубийцы: «Жизнь потеряла смысл».

Пути утоления этой чисто человеческой потребности простираются от сжигающей преданности делу или идее до коллекционерской страсти, похожей со стороны на безумие. От беззаветного героизма и подвижничества до нелепой, рабской и слепой преданности только чьим-то узким интересам. От готовности к смертельному риску до дрожания над крохотной мелочью. От чувства полноты жизни, яркости надежд, устремленности и перспектив до пустоты отчаяния, нежелания назавтра проснуться. Жизнь обязательно должна иметь смысл, и люди обретают его в занятиях разных. Потребность в смысле жизни — это необходимость для человека ощущения своей нужности, своей полезности, своей причастности.

Кстати, потребность в убеждениях и идеалах, мировоззрении входит сюда органично и неотрывно. Ибо ведь именно идеалы служат той духовной материей, которая осеняет служение.

А комментаторы третьего «мучения» полагают, что Достоевский имел в виду острую человеческую потребность ощущать разделенность своих мыслей и убеждений, испытывать чувство единства с окружающими.

Самые разные исследователи принимались с тех пор за составление подробного, детального перечня мотивов человеческих поступков, но разве только чуть или более расширяли названное Достоевским, а правоту его — не опроверг никто.

Психологи-систематики на сегодня насчитывают в человеке несколько десятков разных инстинктов, мотивов и влечений. Все дискуссии сводились и сводятся доныне лишь к сокращению и обобщению. Так было предложено числить основными, коренными четыре потребности: безопасности, признания, дружбы и нового опыта. Создатели других обобщений полагали единственно верным посмотреть, за что в ходе истории боролись наиболее яростно, и именно эти потребности признать за основные. Боролись за средства существования, за любовь, за свободу и за веру (за идеи, убеждения, идеалы). Не правда ли, представляется достоверной и такая постановка вопроса? Только хорошо бы добавить отчетливый мотив престижа и чести, самоутверждения и славы. Впрочем, мы еще вернемся к этому. А пока рассмотрим пристальней несколько таких коренных психологических пружин, каждая из которых была итогом скрупулезных многолетних наблюдений, обобщений в статьях и книгах, предметом споров и специальных экспериментов.

Стремление познавать, интерес и влечение к новизне и неизведанности природа воспитала в каждом живом создании. Сквозь безжалостный фильтр естественного отбора проходили только существа, способные реагировать на новое и неожиданное вниманием, любопытством, обязательным настороженным исследованием. На всех ступенях лестницы эволюции прослеживается это неугасающее свойство, естественно достигая наибольшего накала и обостренности в человеке.

У человека трудно в совершенно чистом виде наблюдать случаи, где эта потребность безраздельно торжествует над всеми другими, и потому особенно интересен один блестящий эксперимент группы американских исследователей из университетского городка Боулинг-Грин.

Подопытным крысам были созданы все условия для абсолютно безоблачного существования в небольшом замкнутом мирке. Вдоволь хватало пищи и воды, не было и речи о нехватке самки или самца. Было достаточно места для заведения гнезда и выкорма потомства. Были даже комнаты, где подопытные могли утолять свою потребность в новизне — менялся цвет и рисунок стен, были педали, рычаги и беличьи колеса. Словом, делалось все возможное, чтобы у подопытных не могло возникнуть ни малейшего желания покинуть этот уютнейший мирок, предусмотрительно и комфортабельно обеспеченный, казалось бы, всем необходимым для несложной крысиной жизни.

А возможность покинуть этот рай была. В том-то и состоял эксперимент. Была дверь, за которой таилась полная, абсолютная неизвестность. Там было темно, и ничто не манило запахом; ощущалось пространство, а крысы терпеть не могут открытых пространств; словом, не было ничего привлекательного.

И отдельные крысы шли в эту пугающую и ненужную дверь! Шли, превозмогая жуткий страх (что вполне достоверно фиксировали и приборы, и наблюдения), шли, уходя от всего и ни за чем, шли, повинуясь очень глубинному и, очевидно, очень мощному стремлению.

Их было немного, но наличие чистой потребности исследования подтвердилось ярко и впечатляюще. Экспериментаторы назвали этих одиночек «бескорыстными искателями». Опыт был чрезвычайно приятен психологам. Настолько, что мне довелось даже как-то слышать застольный тост во здравие хвостатых пионеров, убедительно показавших природные механизмы стремления к познанию и новому поиску. У человека это высокое стремление стало, естественно, свойством еще более очевидным и влиятельным.

Его уровень у человека интересен тем, что потребность в притоке новых сведений значима, остра, влиятельна, веско сказывается на устройстве жизни, на поведении и духовной ориентации.

А разная настроенность этого механизма, разница личных предпочтений утоления любопытства и познания — от лабораторий и книг до невыключаемого радио и соседской кухни — только оттеняют глубинное разнообразие каждого.

Во всем мире эксперименты по обнаружению потребности человека в притоке информации ставились приблизительно одинаково: испытуемого лишали всякого сообщения с внешним миром, перекрывая информацию, добываемую нашими органами чувств. Звуконепроницаемое помещение, наглухо закрывающие свет очки на глазах, специальные перчатки или картонные футляры на руках, резиновые заглушки, погружение в воду в специальном снаряжении, чтобы тело тоже ничего по возможности не ощущало и в мозг не поступали даже сигналы о напряжении многочисленных мышц. Стремительно реагировал мозг на такую лишенность всяких ощущений из мира. Могучие добровольцы — испытуемые сдавались через короткое время. В разных экспериментах приводятся различные цифры: от шести — десяти часов до двух суток. Испытуемые сами просили и требовали прекратить опыт. Они начинали чувствовать беспричинную тревогу, страх, панический ужас. Путаются мысли, беспричинная слезливость, вязкая паутина обволакивает мозг, резкая утомляемость при попытках сосредоточиться. Помраченное сознание, расстройство ориентации во времени и пространстве, самые разные виды невротических состояний зафиксировали экспериментаторы в подобных опытах. Очень точно обобщил свои ощущения один из участников такого эксперимента: «Из-под ног «я» как бы вымыта существенная основа».