Юрий Алексеев - Пути в незнаемое. Сборник двадцатый

Эстетическая потребность хотя существует в нашей психике явно и неоспоримо, часто подвергается уважительным по форме и убийственным по сути попыткам растворить ее в общей потребности познания. Доводы приводятся солидные и красивые: например, что искусство — это просто такой отличный от научного способ постижения мира, отчего вполне справедливо приписать эстетические устремления где-нибудь по ведомству любопытства и любознания. А на самом деле в этой логике скрыто содержится давно опровергнутый тезис о том, что хорошо сшитые сапоги выше Шекспира. Нет, скорее всего она существует сама по себе, эта счастливая чисто человеческая потребность, вовсе не обслуживая какую-нибудь вышестоящую. Иногда она вдруг ослабевает, будто вянет, и тогда большие группы людей становятся лишь потребителями искусства, соответственно и относясь к нему. Но в каждом личном случае утрата резко сказывается на самых разных других качествах обделенной личности. И, будто реагируя на противоестественную недостачу, с острой жаждой тянется к эстетическим переживаниям следующее поколение. Потребность в прекрасном — прекрасная потребность и, кажется, неистребимая в человеке.

Интересно здесь хрестоматийное ныне признание великого Дарвина, с отчужденной объективностью исследователя описавшего наблюдения над самим собой:

«До тридцати лет и даже позднее я очень любил поэзию… Но вот уже много лет, как я не могу вынести ни одной стихотворной строки… Я почти потерял вкус к живописи и музыке. Вместо того чтобы доставлять мне удовольствие, музыка обычно заставляет меня еще напряженнее думать о том, над чем я в данный момент работаю. Прежнюю любовь я сохранил только к природе, но и она уже не приводит меня в такой чрезмерный восторг, как в былые годы… Утрата этих вкусов равносильна утрате счастья и, может быть, вредно отражается на умственных способностях, а еще вероятнее — на нравственных качествах».

Поразительна искренность и беспристрастие этих наблюдений, а уважение к ним возрастает еще более от интересной чьей-то мысли, что Дарвин, очевидно, сетовал совершенно напрасно, отчасти оговаривая себя, просто все эстетические эмоции переместились у него в сферу науки, в область максимальной в те годы концентрации всех сил его интеллекта и души. Ибо само исследование, сам поиск, само мышление чреваты для многих ученых эстетическими переживаниями не в меньшей степени, чем восприятие искусства. И дарует такое же (что доказано) эмоциональное утомление. Только вот как здесь быть с утратой счастья, грустно замеченной Дарвиным, как быть с его подозрением о вредоносности такой утраты для умственных и нравственных качеств? Ответить трудно. Ведь каждый человек проживает свою жизнь единожды, здесь невозможен второй эксперимент с иными параметрами личности и судьбы.

Здесь только есть еще иная сторона, к ней приковано сегодня, пожалуй, куда более пристальное внимание психологов.

В связи с естественным происхождением эстетической потребности интересно и важно заметить прямо проистекающий вред и пагубность любых подделок под искусство, выхолощенного искусства, всяческих суррогатов.

Яростно оспаривает большинство психологов некогда предположенный у человека инстинкт агрессии, разрушения, уничтожения (в том числе и самоуничтожения), но никто не отрицает несомненного:

Пушкин точно обозначил наше «упоение» в ситуациях экстремальных, крайних, но и сниженное до будничных житейских горизонтов, искони существующее в каждом строе наше общее пристрастие к наличию переживаний и эмоций — безусловно и очевидно. А в каких размерах и как оно утоляется — хоккеем, творчеством, карьерой или детективами, наукой, общением, интригами или телевизором, — зависит уже от свойств и качеств личности. Эмоциональный голод — столь же постоянная и неумолимо возобновляющаяся психологическая потребность, как голод информационный. А пищей для его утоления может служить, повторяю, решительно все на свете. И если переживаний не хватает для нормы личного «рациона», человек сам немедленно ищет, устраивает, сотворяет себе повод и ситуации. Есть классическое выражение физиологов: орган требует функции. Точно так же и струны чувств требуют игры. Это потребность неодолимая и ничуть не менее влиятельная, чем другие.

Психологи издавна пытаются внести сюда ясность если не понимания, то классификации, и вот одна из таких попыток. Пять типов личности выделено здесь по наиболее значимым для них чувственным переживаниям.

Первый — альтруистический тип. Человек испытывает чувство радости, подъема и удовлетворения, когда удается сделать что-либо полезное окружающим, ему неприятно от бессилия, от невозможности вмешаться. Неблагодарность причиняет обиду, ничуть не мешающую, впрочем, тут же продолжать свою линию. Реализуемое сочувствие — главный источник жизненных удовольствий для такого человека.

Второй — практический тип. Это деятель, делатель, производитель и созидатель. Человек ощущает возбуждение и удовольствие, когда совершается, продвигается, спорится практическое дело. Неприятное чувство вызывают в нем всякие остановки, помехи и неудачи, — конечно, из круга тех, к коим человек имеет отношение собственным участием, прямым или косвенным интересом, просто сочувственным одобрением.

Третий — гностический тип. Основные радости его — от познания, от притока новых сведений, узнавания, понимания, постижения сути и смысла. Задержка, тупик, вынужденный перерыв — досада, неутоленность, ярость, как от физической преграды. Тут необходимо оговориться, что если из описания третьего типа встал перед вами обязательно и непременно ученый — значит, я нашел не те слова.

Четвертый — эстетический тип переживания мира — образован вполне очевидными основными источниками наслаждения. Они разнятся лишь в зависимости от личных пристрастий и склонностей, в отношении к искусству или природе. Отрицательные эмоции вызываются чувством дисгармонии и неэстетичности.

Пятый — гедонический тип. Сильнейшее наслаждение от веселья, беззаботности, покоя, хорошего самочувствия и всяких радостей жизни. Апатия и тоска при невозможности безмятежного существования, досада перед лицом необходимости и обязательности.

Конечно, совершенно чистых типов из этой классификации в мире не существует. Но одно, а то и два жизненно важных переживания — обычно влиятельны в человеке. Ибо интересно другое. Уже столько десятилетий копят психологи свои наблюдения, обобщая их сообразно разным школам и направлениям, а процесс описания никак не может завершиться.