Дмитрий Токарев - Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Д.Хармса и С.Беккета

Желание беккетовского героя закрыть дверь своей комнаты, чтобы помешать внешнему миру вторгнуться в замкнутое пространство его головы, имеет ту же природу. См., например, поведение персонажа новеллы «Первая любовь» (1946; опубл. 1970) в квартире его любовницы или мансарду Мэрфи с её подъемной лесенкой, препятствующей любым контактам с окружающей действительностью.

Друскин Я. С. Хармс // Хармсиздат представляет. СПб., 1995. С. 47.

Каждый час, проведенный Мэрфи в клинике, увеличивал его уважение к больным и отвращение к «тому псевдонаучному концептуализму, который находил удовольствие в соизмерении степени душевного здоровья со степенью контакта с окружающей действительностью» ( Мэрфи, 129).

Juliet Ch. Rencontres avec Bram van Velde. Paris: Fata Morgana, 1978. P. 46.

Николай Кузанский. Об ученом незнании // Николай Кузанский. Сочинения: В 2 т. М., 1979. Т. 1. С. 87.

Такая попытка была бы, по мнению писателя, непозволительной «антропоморфической дерзостью» ( Уотт, 210).

Крученых написал это стихотворение по совету Д. Бурлюка.

Не случайно в «Недовидено недосказано» (1981), произведении, в котором Беккету удалось приблизиться к своему идеалу, доминирует каменистый, заваленный булыжниками пейзаж.

Martin J. L’absurde. S.1. 1991. P. 19.

Beckett S. En attendant Godot. Paris, 1952. P. 126.

Beckett S. Film // Beckett S. Comédie et actes divers. Paris, 1972. P. 123.

Ibid. P. ИЗ. По замечанию М.-К. Юбер, «Китон играет роль человека, который прячется, пытаясь избежать любого взгляда, так как тот мог бы отразить его собственный образ» (Hubert М.-Cl. Corps et voix dans le théâtre à partir des années soixante // Cahiers de l’Association internationale des études françaises. Mai 1994. № 46. P. 209).

В словах Поццо явно содержится намек на то, что божественное совершенство испытывает необходимость в человеческом несовершенстве, чтобы существовать. Немного ранее он же говорит: «Но вы же как-никак представители рода человеческого. (Надевает очки.) Насколько я вижу. (Снимает очки.) Одного со мной происхождения. (Разражается гомерическим хохотом.) Одного происхождения с Поццо! Божественного происхождения!» (Театр, 37). Недаром Эстрагон принимает Поццо за Годо.

Чередование служителей в доме господина Нотта можно объяснить, с этой точки зрения, как некую сознательную стратегию их хозяина, направленную на вытеснение слуг: их слишком долгое пребывание в его доме могло бы спровоцировать у них желание уподобиться своему хозяину, перейти от языка конвенционального к алогическому дискурсу. Такое уподобление могло бы поколебать трансцендентность Нотта как способ его бытия; однако необходимость покинуть дом лишь убыстряет метаморфозу, произошедшую с Уоттом.

В разговоре со своим знакомым А. И. Пантелеевым Хармс сказал, что верит в Бога «седого, доброго, бородатого, на голубом небе под куполом»; см.: Московская Д. С. Частные мыслители 30-х годов: поставангард в русской прозе // Вопросы философии. 1993. № 8. С. 97.

Я цитирую здесь оригинал, поскольку В. Молот заменил важное для понимания повествовательной стратегии Безымянного выражение «для удобства рассказа» на обобщенное «для ясности»; см.: Beckett S. L’Innommable. Paris: Minuit, 1953. P. 14.

Ее также зовут Ада.

«Хотел написать гадость и написал» ( Псс—2, 442), — пишет Хармс, перечеркнув текст этого откровенно педофильского рассказа. Желание написать «гадость» объясняется, по-видимому, бессознательным стремлением противопоставить что-то женской телесности, даже за счет ее разрушения.

Особенно ярко данный мотив проявляется в первой редакции пьесы «Эндшпиль», в которой Хамм, обуянный желанием зачать ребенка, требует к себе любую женщину: мать, сестру, дочь (см.: Е. Jacquart. L’ancien et le nouveau // Revue d’esthétique, n° hors série «Samuel Beckett». 1986. P. 134). В «Безымянном» эта тема принимает неожиданный разворот: герой пытается отомстить жене за свое собственное рождение, сделав ей ребенка. Символично в то же время, что в дальнейшем Беккет отказывается от данного пассажа в «Эндшпиле», по-видимому из-за того, что тот слишком подчеркивал маскулинность персонажа.

Шопенгауэр А. Метафизика половой любви // Шопенгауэр А. Избр. произв. М., 1993. С. 382–383.

Там же. С. 404.

Я посвятил разбору этой таблицы отдельную статью: Токарев Д. В. Апокалиптические мотивы в творчестве Даниила Хармса (в контексте русской и западноевропейской эсхатологии) // Россия, Запад, Восток: Встречные течения. К 100-летию со дня рождения академика М. П. Алексеева / Отв. ред. Г.А.Тиме при участии Д. В. Токарева. СПб.: Наука, 1996. С. 176–198.

Beckett S. Textes pour rien // Beckett S. Nouvelles et Textes pour rien. P. 146.

Бердяев H. A. Смысл творчества // Бердяев H. A. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 438.

«Половая физиология женщин», — отмечает Хармс в списке того, что его интересует ( Дневники, 472).

Уже в ранних дневниковых записях Хармс сетует: «Ужасно, когда женщина занимает так много места в жизни». И далее: «Ах какая милая кассирша в ресторане клуба. Зовут ее Шурочка. Мне бы завладеть ее вниманием и ее возбуждением, и ее вожделением. Но я опоздал. Как она мила» ( Дневники, 441; курсив мой).

Беккет С. Первая любовь // Беккет С. Изгнанник. М.: Известия, 1989. С. 165.

Мартин Эсслин проводит параллель между восприятием женщин у Беккета и у Б. Шоу: «Беккетовские женщины ни в коем случае не являются пассивными объектами, — пишет критик; — напротив, подобно исполнительницам воли Природы, о которых говорит Шоу, они играют активную роль в процессе пробуждения мужского желания, вводя мужчин в мир эротического опыта» (Esslin М. Patterns of rejection: Sex and love in Beckett’s universe // Women in Beckett: Performance and Critical Perspectives / Edit, by L. Ben-Zvi. Urbana and Chicago: University of Illinois press, 1990. P.64).

«Я опять сидел под кроватью и не был виден. Но зато мне-то было видно, что этот самый Михюся проделал с моей женой» ( Псс—2, 90). Сам Хармс часто изменял жене. Марина Малич вспоминает: «У него, по-моему, было что-то неладное с сексом. И с этой спал, и с этой… Бесконечные романы. И один, и другой, и третий, и четвертый… — бесконечные! <���…> Я в конце концов устала от всех этих непонятных мне штук. От всех его бесконечных увлечений, романов, когда он сходился буквально со всеми женщинами, которых знал. Это было, я думаю, даже как-то бессмысленно, ненормально» (Глоцер. В. Марина Малич. Мой муж Даниил Хармс // Новый мир. 1999. № 10. С. 124).