Маргарита Павлова - Неизданный Федор Сологуб

К его ногам мою порфиру
Я рад был с плеч моих совлечь,
И, поклоняясь, как кумиру,
У милых ног его возлечь.

Но поученьям страсти нежной
Он с отвращением внимал
И милый час, и неизбежный
Непониманьем ожидал…

Умертвили Россию мою,
Схоронили в могиле немой!
Я глубоко печаль затаю,
Замолчу перед злою толпой.

Спи в могиле, Россия моя,
До желанной и светлой весны!
Вашей молнии брызнет струя,
И прольются весенние сны.

И разбудят Россию мою.
Воззовут от могильных ночей!
Я глубоко тоску затаю,
Я не выдам печали моей.

ВОРОНА, ЛИСИЦЫ И СЫР

Давно всему известно миру:
Ворона сцапала кусочек сыру,
Залезла на сосну,
Поесть бы ей, да что-то клонит к сну.
И вот, сначала
Одна лисица прибежала,
Потом другая, третья, — вмиг
Туда сбежалось много их.
Одна ворона, сыру лишь один кусочек
На всех лисиц.
Кто выманит его без проволочек,
Кто всех перехитрит сестриц?
Ведь все твердят одно и то же:
— Ты голосиста и пригожа! —
И наконец
Придумала лисица-спец:
— Я знаю сырный клад. Лети со мной, ворона:
Во ржах закопан сырный клад во время оно.
Лети, красавица, да крепче сыр держи:
Не нам на ужин,
Он для прилипы нужен. —
И заманив ее, во ржи,
Ворону, сыр, — все схряпала плутовка,
Обделав дельце ловко.
Ворона, бойся ржи,
Подальше курс держи.

ДЕРЕВНЯ — ГОЛОВА ТЕТЕРЬЯ

Деревня — Голова Тетерья.
В ней все крестьяне — бедняки;
А средняки
Да кулаки
Давно все растеряли перья,
Ощипаны живут,
Да сказы про себя плетут:
— Попались в сети,
Мотаемся на свете,
Покуда мыши нам голов не отгрызут, —
Тужит Пахом — как он пробьется зиму!
К богатому когда-то Климу
Приходит он просить муки,
И на пороге
Бух Климу в ноги.
Промолвил Клим: — Эх, глупы мужики!
Когда-то был я богатеем,
С вас шкуру драл,
Да кровь сосал.
Теперь не то: мы правду разумеем.
Поверьте мне: ни вы, ни мы не разжиреем,
Пока везде коммун не заведем. —
Дивится тем словам Пахом:
— Уж если ты, кулак, быть хочешь коммунистом,
То кто же даст нам хлеба в долг? —
А Клим, как волк,
Зубами щелк,
И отвечал Пахому длинным свистом.
Вот, ежели во всех краях
Все люди станут коммунисты,
Какие ж мы тогда везде услышим свисты
В ответ на просьбы о займах!

ГОТТЕНТОТСКАЯ МОРАЛЬ

Какой-то готтентот, пленившийся турнюром
Чужой жены, ее украл, —
Поддался страсти к авантюрам:
Уж очень малый был удал, —
И забавляяся подругой толстозадой,
Провел он год с немалою усладой.
Но наконец
Нашелся и другой такой же молодец.
Однажды готтентот, ушедши на охоту,
Весь день прошлялся по болоту,
Идет домой,
И предвкушает радость.
Но что за гадость!
Шалаш пустой,
Лишь на песке остался отпечаток
Двух пар здесь пробежавших пяток.
Бедняга поднял вой:
«Жена моя с разбойником сбежала!
Его повесить мало.
Какой же он подлец! И как ее мне жаль!
Скотом уведена моя овечка!»
Отсюда и пошло словечко
Про готтентотскую мораль.

Да и у нас ведь не иначе,
Себя хвалить мы погодим.
Крестьянин Клим
На краденой куда-то ехал кляче,
Но к вечеру устал,
И задремал,
И по такой причине
Забрался в лес,
В дупло залез,
А клячу привязал к осине.
Случился здесь голодный конокрад,
И жалкой кляче был он рад,
Украл и скрылся.
Поутру Клим выходит из дупла,
Увидел, — клячи нет, — и рассердился:
«Ведь лошадь не сама ушла!»
И не подумал он, что так ему и надо,
И проклинать он начал конокрада.

Таких примеров здесь найдешь
Немало, коль искать охота.
А если счет им подведешь,
То скажешь: — То-то!
Не обижать бы готтентота!

ДУБ И ТРОСТНИК

Известно всем о том,
Как спорил гордый Дуб со скромным Тростником.
Но все ж обоим был конец не вовсе разен:
От бури Дуб свалился, безобразен,
Разросшийся превыше всяких норм,
И свиньям в желудях нашелся сытный корм,
Хоть желуди и были мелки,
А ствол
Пошел
На очень прочные поделки.
Тростник же срезан был, и стал он палкой, —
Удел, не знаю, славный или жалкий.

Поверьте мне:
Уж кто там чем там ни кичится,
Но всякий в деле пригодится
В коммунистической стране.
А есть тут и мораль другая:
Красуйся и греми,
Но осторожней будь, и, желуди роняя,
Свиней не раскорми, —
Ведь свиньи буржуазны,
И все дела их безобразны.
И третья: до поры,
Коль нравится, сгибайся,
Но палкой станешь, так старайся,
Бей буржуазные ковры.

КОНЬ, ЛОШАКИ И ШАЛУН

Гордился конь пред лошаками
И быстрым бегом, и статьями.
И точно, был на загляденье конь:
В глазах — огонь,
И хвост трубою,
И шея крепкая дугою,
Спина сильна и широка.
Могучего носил он седока
На мирном и на бранном поле,
Всегда его послушен воле.
Седок доволен был конем
Ему покорным,
Поил его и медом, и вином.
Кормил зерном отборным.
От зависти взревели лошаки:
— Мы не потерпим зла конизма!
Верней, научнее заветы лошакизма! —
И скалили клыки.
Ретивый конь, не труся,
Вступил на скользкий путь дискуссий,
Но, закопыченный, устал,
И зачихал.
— Наш доблестный товарищ болен сапом! —
Ревут все лошаки. Развязка не долга:
Сгрудившися, берут его нахрапом,
Да и ведут лечиться в дальние луга.

Я видел иногда: мальчишка,
Изрядный шалунишка
Капризничает и шумит,
Кричит,
Визжит,
Но няня строгая подходит,
И за руку его подалее уводит:
Пускай один поколобродит.
Короче говоря,
Вот какова мораль у этих басен:
Когда даешь уроки Октября,
То будь в отъезд согласен.

НЕДОРАЗУМЕНИЕ С НЕВОЮ

Перетерпев судеб удары,
Мы в удареньях знатоки.
Никто не скажет, что мадьяры,
Хотя и храбры, но жидки,
И также знаем мы, что все напитки
Бывают жидк и ,
Какой ни примешай к ним густоты,
И если говорим мы про хвосты.
Так мы не говорим: прохв о сты,
Все эти истины, конечно, просты,
И ведомы, бесспорно, всем.
Я речь о них завел затем,
Чтоб присказка была, потом же будет сказка,
И в ней завязка и развязка.

Нева не хочет быть Невой,
Уж каламбур наскучил ей избитый,
И плещется она волной сердитой,
Когда ей пушки говорят: не вой!
Шумит, ревет, взывает в злости ярой.
— Хочу быть Розой или Кларой! —
Склонилась наконец к ее моленью власть,
Ей дали имя Роза,
Но что же за напасть!
Бунтует Роза, нет зимой мороза.
Кондукторша стояла у окна
Чрез Розу проходящего вагона,
И объяснила так она
Причину бунта, рева, стона:
— Вишь, на подъем она легка,
Наделает немало злого.
Да что с воды спросить? Жидк а ,
Спросить бы надобно иного.
Нелегкие деньки
К нам в Ленинград приходят:
Волна вслед за волной повсюду колобродят,
Жидк и .
Услышал эти речи
Внимательный и верный комсомол
И, взяв кондукторшу за плечи,
В милицию отвел.
Что жидко здесь, и что здесь густо,
Все объяснили ей. Идет домой,
Кричит: — Чтоб всем вам было пусто!
Всех, Роза, довела домой! —
Вы слышите здесь недоразуменье,
Поставлено неверно ударенье.
Всем надо знать, что воды у реки,
Так точно, как и все напитки,
Бывают ж и дки,
А не жидк и ,
И говоря неверно,
Вождей заденешь Коминтерна.