Маргарита Павлова - Неизданный Федор Сологуб

В чем слова ты обвиняешь?
С тихой лаской все их встреть.
Если речь понять желаешь,
Слово каждое приметь.

От природы все невинны,
Все теснятся в речь гурьбой.
Коротки они иль длинны,
Все как дети пред тобой.

Ты пойми, — они не грубы,
Самых дерзких не брани.
Лишь пройдя чрез наши губы,
Иногда язвят они.

Все звучали очень гордо
В час рожденья своего.
Из Тримурти стала морда,
Ну так что же из того!

И со мною то бывало,
Что, сложившись невзначай,
Так пленительно звучала
Кличка: милый негодяй.

Вернулся блудный сын. Глядит из подворотни
Девчонка шустрая, и брату говорит:
Упитанных тельцов пускай зарежут сотни,
Все блудный сын пожрет, и все ж не станет сыт.

И точно, — расточил отцовское наследство,
И вновь остался нищ, и взялся он за нож.
Ему осталося одно лишь только средство:
Грабеж.

Мала ворона,
Да рот широк.
Живет Матрена, —
Ну язычок.

Кого подцепит,
Никто не рад.
Словечко влепит,
Все повторят.

Из подворотни
Таскает сор,
Сплетает сплетни,
Разносит вздор.

Как попала на эстраду
Деревенщина,
В теле чувствует усладу
Эта женщина.
Здесь за ширмою она
Ну румяниться.
На эстраду введена,
Ну жеманиться.

Распевает она песни
Очень сальные,
И от хохота, хоть тресни,
Шкеты зальные

Свищут, грохают, стучат
Всюду валенки…
…Мирно спит мальчонка-брат
В тихой спаленке.

И во сне встречаться сладко
С Ангелом-Хранителем.
Слабо теплится лампадка
Пред Спасителем.

…Для чего грешит всю ночь
Эта женщина?
Уходи с эстрады прочь,
Деревенщина.

Портной Иванов из Парижа
В Париже в самом деле был.
Там, космы гладко обчекрыжа,
Он страсть к абсенту получил,
Здесь к водке перешел, но ниже
Себя в Котлове не ценил.

Теперь он ходит сизоносый,
Но ателье в Котлове есть.
Его ученики все босы,
Не мало всех их: счетом шесть,
Румяны все, слегка курносы,
Родство меж ними можно свесть.

Закройщик взят, есть подмастерье,
Чего же больше пожелать!
Его жена звалась Лукерья,
Но как «лук в перьях» целовать!
По-просвещенному Гликерья
Ее он начал называть.

Хоть это имя ей забавно,
Но что же делать! муж таков,
И вот Гликерья Николавна
Столует всех учеников,
А для заказчиков подавно
У ней привет всегда готов.

Отлично мальчиков столует,
Довольно сытной им еды,
Но их провинки сразу чует, —
Видала всякие виды, —
И если мальчик набалует,
Так с нею близко до беды.

Она несет об них заботу,
Сама на них сорочки шьет,
Но уж отменного почету
Пусть от нее шалун не ждет:
Она не только их в субботу,
Но и в другие дни сечет.

— Что немцу смерть, то нам здорово.
Сходи к Петрову, озорник. —
И вот, наказанный сурово,
Босой, румяный ученик
К заказчику костюмчик новый
Несет, и слышно хнык да хнык.

Но там, где надо, вытрет слезы,
И перед барином стоит,
Как будто позабыты лозы,
И шуткой барина смешит,
Когда он мечет гром и грозы, —
Сюртук, мол, очень плохо сшит.

— Под мышкой жмет. Что ж, не заспорим,
Поправим все без лишних дум.
Костюмчик мы отлично вспорем, —
Возьмись-ка, миленький, за ум. —
Корит своим недавним горем
Он неудавшийся костюм.

Заказчик фыркнул. — Приноси же
Костюм в субботу, зеворот!.. —
Портной Иванов был в Париже,
Теперь в Котлове денег ждет,
Но мальчуган по липкой жиже
Костюм без денег принесет.

Портной кричит: — Пришел без денег!
Очки-то не умел втереть!
Без денег, брат, везде худенек,
Ты это навсегда заметь.
Жена, возьмися-ка за веник.
Что, секла? Перестань реветь.

— Гликерья Николавна знает,
Когда и в чем кто виноват,
И ежели тебя прощает,
То поклонись ей в ноги, брат. —
Приказ мальчишка исполняет,
И первой порке он уж рад.

Заказчик? Он всегда найдется,
Соперника в Котлове нет,
Текущий счет давно ведется,
От всех Иванову привет.
И водка в рюмки разольется,
Так никаких не бойся бед.

Человечек Божий,
Ни на что не гожий,
Был набит рогожей
И обтянут кожей.
Водку пил,
С пьяной, красной рожей
Он ходил,
Часто суесловью
Или буесловью
Предан был.
Звался по сословью
Мещанин.
А жену Прасковью
Мял, как блин,
Тряс ее, как грушу.
Вдруг конец, —
Отдал Богу душу
Молодец;
И жена завыла:
— Очень мой Данила
Был хорош,
И теперь другого,
Славного такого,
Как ты хошь,
Муженька лихого,
Парня удалого Не
найдешь.

НОЧЬ

Черная корова
Весь мир поборола.
Месяц под ногами,
Звезды за боками.
Черную корову
Повстречали дремой,
Величали храпом
Да великим страхом.

Вот уж на востоке,
Раздувая боки,
Рыжий конь топочет.
Черная корова
Уж не так сурова,
Уж она комола,
И убраться хочет.
Прыгая спросонок,
Ухмыляясь, мочит
Ноги ей росою,
Земною слезою.

ЛАДЬЯ

Летом молодица,
А зимой вдовица.
Летом парень рад
С нею прокатиться, —
Пусть народ дивится:
Вишь, ее наряд —
Весла или парус.
За веслом стеклярус,
Парус ветра вздох
Надувает пышно, —
И скользит неслышно.
Да не будь же плох:
Станет миру жалко,
Коль тебя русалка
По стремнине вод
Понесет, заманит,
И с молодкой втянет
В свой водоворот.

Летом молодица,
А зимой вдовица.
Заперта в сарай,
И одна томится,
И народ глумится:
— Ништо, поскучай!

На поденную работу
Ходит Глаша каждый день.
О сынке несет заботу:
Накорми, учи, одень.

Постираешь день, устанешь,
Спину ломит, ну так что ж.
Мужа нет, и жилы тянешь
Из себя за каждый грош.

Он румяный да веселый,
Набрался он свежих сил.
Босоногий, полуголый
Он все лето проходил.

Только все же в пионеры
Он не хочет поступить:
Не оставил нашей веры,
Хочет крестик свой носить,

Моя молитва — песнь правдивая,
Мой верный, нелукавый стих,
И жизнь моя трудолюбивая
Горела в ладанах святых.