Валерий Хайрюзов - Почтовый круг

Бутаков, оставшись один, разрывался на части: дома четверо ребятишек, за ними глаз да глаз нужен, а тут, как назло, забарахлила радиостанция.

Лето стояло жаркое, тайга плодилась желтыми грибками дымков, особенно часто они появлялись рядом с просекой, которую рубили для будущей железной дороги. Патрульный самолет весь день в воздухе и едва успевал выбрасывать парашютистов. Без связи — хоть тут же закрывай полеты. То нужен свежий прогноз погоды, то какая-нибудь срочная радиограмма.

Подлетая к Шевыкану, летчики едва разбирали голос Бутакова, связь была отвратительной.

— Сделайте кружок над аэродромом, — кричал он, — кружок, скотина на полосе, черт бы ее побрал! — Он выскакивал на полосу, стрелял из ракетницы. Коровы, подняв хвост, шарахались в лес, но уже через полчаса выплывали вновь и, точно серые валуны, рассыпались по аэродрому.

Когда обрывалась связь, летчики сами снижались и на малой высоте пролетали над коровами, распугивая их.

Иногда в аэропорт прибегали женщины — жаловаться, что коровы перестают давать молоко. Бутаков вдобавок штрафовал их, но это мало помогало.

— Нет, с меня хватит, — сказал он как-то летчикам, — пусть начальство кого-нибудь присылает. Не могу я один. Так и до беды недалеко.

— Завтра я лечу в Усть-Кут. Зайду к командиру, — успокаивал его вертолетчик Вася Косачев, открывая ножом банку с тушенкой. Раньше, когда была Мария Федоровна, летчики с воздуха заказывали что-нибудь повкуснее, чаще всего пельмени, а в последнее время обходились сухим пайком.

— Ты, Васька, балаболка, каких свет не видел, — раздраженно заметил Бутаков. — Твой язык, как ветряк на крыше, молотит почем зря. Из-за тебя только одна неприятность.

Васька поморщился. Весной летал он по санзаданию к эвенкам и на обратном пути остался ночевать в Шевыкане, придумал какую-то неисправность в вертолете. Сделал это для того, чтоб побыть с врачихой, которая впервые полетела с ним. Об этом каким-то образом узнало начальство. Косачеву и начальнику аэропорта влепили по выговору.

— Зайди к командиру, — попросил вертолетчика Николай Хохлов, пилот лесопатрульного самолета. — А будет время, съезди в роддом, узнай, как там Мария Федоровна.

— Так я ему про то и говорю, — ответил Васька и бросил пустую банку в угол.

Бутаков поднял банку, покачал головой:

— В кого ты такой непутевый? К порядку не приученный…

— А-а… И так сойдет, — отмахнулся Васька. — Тебе, наверное, хочется, чтобы мы еще здесь грядки разводили. Скучно это. Огородик, семья, ребятишки.

— Ты молодой и поэтому глупый, — обиделся начальник.

Бутаков приехал сюда лет десять назад. Аэропорта здесь не было. Самому пришлось ровнять пашню под взлетную полосу, вырубать деревья. Здесь же, в поселке, он нашел Марию Федоровну, или тогда просто Машу, девушку с почты. Через пять лет у них уже было четверо детей. Так и жили при аэропорте, считали его своим и уже не мыслили жизни без самолета.

Косачев прилетел под вечер. Вертолет прострекотал над лесом, завис над площадкой, мягко опустился на траву. Двигатель стих, винты стали вращаться медленнее, и вмиг вертолет напомнил паука, шевелящего усами.

Прибежали дети Бутакова, наверное, узнать, не прилетела ли их мать. Все в отца, рыжеволосые, худые, они окружили вертолет, ожидая, когда остановится винт. Открылась дверка. Выскочил Косачев, и вслед за ним появилась девушка.

В руках у нее был портфель, с какими обычно летают медики.

— Вроде бы как опять свою врачиху привез, — сказал Хохлов, разглядывая девушку. Он сегодня не летал весь день, просидел на вышке, помогал Бутакову налаживать радиостанцию.

— Нет, та покрупнее. Наверное, студентка в гости приехала, — равнодушно определил Бутаков, — видишь, туфли на копытах.

— На платформе, — поправил Хохлов и высунулся в окно.

Справа из домика высыпали парашютисты, они что-то весело кричали Ваське. Появление нового человека в Шевыкане не проходит незамеченным. Это вроде нового кино в деревенском клубе.

Васька с девушкой остановились около пилотской. Он что-то начал объяснять, показывал на крышу.

Пилотская в старом доме, в одной половине живут Бутаковы, напротив окон — огородик, где у них растут огурцы, горох и прочая зелень. А в другой, собственно, и размещается пилотская. Там, возле окон, кроме травы, ничего не увидишь. На крыше бродят голуби, стены дома и карнизы забрызганы пометом, точно здесь идут известковые дожди. Над крышей зеленым аэростатом взметнулась береза.

— Кого привез, Вася? — не выдержал Хохлов.

— Вот, принимайте радистку.

Бутаков тотчас отошел от окна, принялся натягивать пиджак.

— Встретить надо в форме. Судят-то по одежде, — вслух бормотал он, разыскивая глазами фуражку. Она лежала под столом, он согнулся, точно перочинный ножик, поднял ее, с сожалением посмотрел на вылинявший верх. Эту фуражку он носил уже лет пятнадцать. Как-то летчики привезли ему из города новую мичманку, но он положил ее дома в шкаф.

— Буду беречь для выхода, — объяснил он, но почему-то так и не надевал, а ходил в старой.

И вот сейчас, по-видимому, пожалел, что под рукой нет той новой, чтоб выглядеть при полном параде. Все-таки не каждый день в аэропорт приезжают новые работники.

По шаткой деревянной лестнице девушка поднялась на вышку. Косачев не стал заходить, остался покурить на улице.

— Маркова Галя, — бойко представилась она Бутакову, признав в нем старшего. На вид ей было лет восемнадцать-двадцать, чуть-чуть подкрашены ресницы, на руках маникюр.

— Очень рад. Проходите, — засуетился Бутаков, освобождая стул от инструментов. — Как долетели?

Галя не ответила, она с интересом осматривала вышку, остановила взгляд на разобранной радиостанции.

— Или, может быть, аппаратуру осмотреть желаете? — продолжал Бутаков. — Так я не против. Даже наоборот. Старенькая, правда, она у меня. Часто из строя выходит.

Он хотел выругаться, как, бывало, привык это делать раньше, но вовремя сдержался.

— Скоро здесь большой аэропорт будет. Из стекла и бетона, как пишут в газетах. Потому что рядом железную дорогу прокладывают. Может, слыхали — БАМ называется?

— Слышала, — ответил за нее Косачев. Никто не заметил, как он вошел. — Ты думаешь, люди газет не читают. Ей отдохнуть надо. Почти час летели.

Бутаков недовольно посмотрел на Косачева. Опять этот болтун влез.

— Знаешь, чем похож вертолет на корову? — спросил Бутаков, прищурив глаза. — Чем выше хвост, тем больше скорость.

Галя засмеялась, на щеках появились крохотные ямочки.

— Совсем перегрелся, — шутливо заметил Косачев, — тебе, товарищ Бутаков, беречься надо. Дочь родилась. Вот записка от жены. — Васька порылся в кармане, достал серый клочок бумаги.