Валерий Хайрюзов - Почтовый круг

— Ничего, мы их заставим остановиться, — улыбнулся Поротов.

Обогнав вездеход, вертолет завис в метре от земли, преграждая ему путь. Вездеход круто развернулся, прибавил скорость и, не разбирая дороги, помчался в сторону леса, едва заметного на горизонте. Поротов вновь догнал машину, снова преградил ей дорогу. Вездеход мчался на них, не сворачивая. Он шел на таран. Через стекло были видны наполовину прикрытые фуражками бледные лица. Поротов рванул шаг-газ на себя, едва успев убрать вертолет из-под удара. Случись такое летом — быть беде. Поротов невольно перезатяжелил винт, но сейчас было холодно — винт врезался в воздух, как в густые сливки.

— Пьяные гады, — зло выдохнул он.

— Командир, давай на базу, — сказал Огурцов. — Гоняться сейчас за ними — пустое дело. Да и поздно, горючее на пределе. Чуть ли не весь день летаем. Сколько там еще осталось?

— Что, так и отпустим? — недоуменно спросил Сережка.

— А что сделаешь? У нас, кстати, такие гонки не предусмотрены заданием. Поломаем вертолет, кто отвечать будет?

Он ткнул пальцем в уходящий вездеход:

— С них как с гуся вода. Зачем нам под колеса лезть? Пусть едут.

Хлебников не ответил, опустился в грузовую кабину, заглянул в горловину дополнительной пятисотлитровой бочки:

— Бензина еще на час полета.

— Хорошо, — сузил глаза Поротов. — Еще можно пару заходов сделать.

Его захватил азарт погони, командир чувствовал себя уязвленным. Нет, пора остановить этих разбойников, пора! Хотя второй пилот в некоторой степени был прав: за такую самодеятельность могли и наказать.

— Командир, поздно уже, не успеем в поселок, — попытался остудить Поротова второй пилот.

— Перестань. Никуда не денутся твои унты.

Вездеход вновь стал приближаться. Он шел к лесу, там для него было спасение. Сидевшие в машине это прекрасно понимали. К тому же скоро должно было стемнеть: солнце уже цепляло макушки деревьев, небо было бесцветным, точно вылинявшим.

Поротов догнал вездеход, уравнял скорость и резко, словно молотом, ударил несколько раз колесом по кабине вездехода. Тот притормозил. Браконьеры растерялись, они не ожидали такого от вертолетчиков. Затем машина чуть-чуть отвернула в сторону, приоткрылась дверка, высунулся тонкий, как жало змеи, ствол. В ту же секунду по днищу вертолета точно вытянули бичом. Вертолет накренился, едва не зацепил несущим винтом за землю. Поротов выровнял вертолет, набрал высоту.

— Я же говорил, — забубнил Огурцов. — Они же ни перед чем не остановятся. — Глаза у него округлились, стали походить на медные пуговицы, тусклым зеленоватым налетом в них ползал страх.

— Эх, жаль ружья нет, — вздохнул егерь. — Я бы их, как волков, сверху перещелкал.

— Ружье есть, да толку-то от этого. — Поротов длинно выругался.

В прошлом году на Таймыр завезли мускусных быков из Канады, выпустили в тундру. Через некоторое время появились волки. Охотовед, который летал с пилотами на отстрел, говорил, что волки для быков не самое страшное, основная опасность для них — браконьеры. «Было бы во что стрелять, а желающие найдутся. Ружья-то почти у каждого», — с горечью ронял охотовед.

Выстрел из кабины не был случайным. Эти люди в самом деле пострашней волков.

Из грузовой кабины поднялся Хлебников; он осматривал днище вертолета; лицо у него было хмурое, злое.

— Четыре пробоины, они картечью саданули, — доложил он, — вот смотри!

На ладони бортмеханика блеснули мятые свинцовые жилки, казалось, еще немного, и они вопьются в тело.

— В рамке компаса нашел, — объяснил Сергей.

— Сережа, слей в ведро бензин. Мы их сверху обольем, а потом из ракетницы, — сказал командир.

Сергей встретился взглядом с командиром, еще не до конца веря тому, что услышал.

— Давай побыстрей, а то уйдут. Лес рядом.

Хлебников спустился обратно в грузовую кабину, нашел ведро, слил в него бензин из бочки. Вдвоем с егерем они приоткрыли дверь, и, когда под вертолетом оказалась брезентовая крыша машины, Сережка вылил из нее бензин. Егерь тут же выстрелил из ракетницы. Между вертолетом и машиной, казалось, произошло короткое замыкание; ракета ударилась о брезент, отскочила в сторону. Машина вспыхнула как факел. Еще некоторое время она продолжала двигаться к спасательному лесу, он был недалеко, в какой-то сотне метров, но потом резко затормозила. Из нее, точно бешеные тараканы, врассыпную бросились люди. Впереди всех бежал Чирок, его длинную нескладную фигуру они узнали сразу же.

— Вот чудаки, — рассмеялся Поротов, — дальше тундры не убежите, а отвечать все равно придется.

Вертолет приземлился неподалеку. Хлебников снял бортовой огнетушитель, загасил пламя на машине.

В кабине нашли около сотни обрубленных ног оленей; валялись ружья, бутылки из-под водки. Пахло бензином, паленой шерстью.

— Камус добывали. Может быть, для нас, — шепотом, чтобы не услышал егерь, сказал Огурцов Сергею. — Придется невесте валенки носить.

— Такие унты мне не нужны, — буркнул Хлебников.

Не в силах больше оставаться около вездехода, он поднял огнетушитель и зашагал к вертолету.

Совсем неожиданно там, где невысокий лес узкой полоской сбегал в болото, Сергей увидел олененка. Отбившийся от стада олененок бестолково смотрел на вертолет, наверное, принимая его за большого оленя. Низкое солнце насквозь просвечивало его. Казалось, он вот-вот расплавится, сгорит бесследно. Но вот олененок вздрогнул, что-то напугало его. Как из катапульты, он взвился вверх и быстро, легко помчался по тундре.

Сегодня наш бортмеханик Николай Григорьевич Зверев, или проще дядя Коля, летит со мной в последний раз. Через два дня он, уходит на пенсию. На вылет дядя Коля пришел раньше обычного, в коридоре долго разговаривал с диспетчерами о зимней рыбалке, «бормаше», крючках, прежде чем отправился на стоянку.

На стартовом медпункте, который летчики называют между собой «будь здоров», врач посчитала мне пульс, осторожно, точно совершая ритуальный обряд, поставила на полетное задание штамп. Сверху — моя фамилия, чуть ниже — второго пилота Вадика Куликова, затем — штурмана Барабанова, бортмеханика дяди Коли и самая последняя — бортпроводницы Ольги Рыжиковой. Внизу номер рейса — сегодня мы летим в Якутск — и минимум метеорологических условий, при котором нам разрешаются полеты.

Подписав задание у диспетчера, мы втроем — штурман, я и второй пилот — пошли на стоянку. На улице было холодно, ветрено, через дорогу текла поземка. Из трубы котельной черными охапками срывался дым, рассыпался между аэродромными постройками.

Дядю Колю мы заметили издали. Едва мы подошли к самолету, он захлопнул створку, заспешил нам навстречу.