Геннадий Обатнин - История и повествование

Гонкур Ж., Гонкур Э. Дневник братьев Гонкур. СПб., 1898. С. 131.

Ср. высказывание Э. Гонкура о себе: «Сегодня я иду собирать „человеческие документы“ в окрестностях училища. <���…> Как дорого нам обходятся те отвратительные и грязные документы, по которым мы строим наши книги» ( Гонкур Ж., Гонкур Э. Дневник братьев Гонкур. СПб., 1898. С. 134). Похожее признание находим и у Золя: «Всем известно, как я сочиняю свои романы. Я собираю как можно более всяких документов. <���…> Я ничего не придумываю, роман складывается и развивается сам собой из моих материалов» ( Б.п. Психологическая исповедь Эмиля Золя // Новости дня. 1892. № 3406).

Б.п. Эдмон Гонкур. Некролог // Вестник иностранной литературы. 1896. № 8. Август. С. 15.

Григорович Д. В. Литературные воспоминания. М., 1987. С. 92–93.

Успенский Г. Письма с дороги // Русские ведомости. 1886. 18 мая. № 344. С. 2.

Скабичевский А. Дмитрий Наркисович Мамин // Новое слово. 1896. № 1. С. 126. 2-я паг.

В приведенной статье Скабичевский находит именно такое название для жанра произведений Мамина-Сибиряка: «Они носят названия общепринятых литературных форм — романов, повестей, рассказов, очерков, но ни одно из них не соответствует своему названию. Исключение в этом отношении составляют „Три конца“, названные „уральскою летописью“, и это название вполне подходит не только к этому, но и ко всем прочим произведениям Мамина, большим и малым» ( Скабичевский А. Дмитрий Наркисович Мамин. С. 130).

В. Ч. [ Чуйко В. В. ]. Литературная хроника // Новости. 1879. № 324. 14 декабря. С. 1–2. Ср. у Э. Золя: «Роман развертывается сам собою, сообщает явления изо дня в день, не готовит никаких сюрпризов, и когда его дочитаешь, то кажется, будто с улицы вернулся к себе домой» ( Золя Э. Парижские письма. Флобер и его сочинения // Вестник Европы. 1875. Кн. 11. Ноябрь. С. 402).

Так, например, типология «разного рода документов», приводимая в критической статье, посвященной творчеству Достоевского, представляет коллаж из «стершихся» высказываний натуралистов, утративших ясное значение: «Каждое литературное произведение есть документ жизни общества <���…>. Документы бывают разного рода и разной долговечности. Одни <���…> хранят для будущих поколений верное свидетельство о жизни целого общества <���…> другие документы можно сравнить с небольшой картиной какого-нибудь частного эпизода, с эскизом более или менее бледным, или же с рядом фотографий, более или менее быстро выцветающих. <���…> Наконец, есть третий род документов, которые можно назвать просто подложными. <���…> Намеренно-подложные документы — это произведения „докладывающей литературы“ <���…>. Определить — под какую рубрику документов подходит данное произведение, за исключением вне-литературной рубрики подложных документов, — дело не всегда легкое» ( Цебрикова М. Двойственное творчество. (Братья Карамазовы. Роман Ф. Достоевского) // Слово. 1881. Февраль. С. 1. 3-я паг.). Другой автор использует выражение «человеческий документ» в журналистской статье, далекой от проблем литературы, придавая тем самым ему еще более «общий» смысл: «Эмиль Золя в свое время создал, как известно, целое учение о „человеческих документах“ (Documents humains), как самом драгоценном и достоверном материале <���…>. Под именем „человеческих документов“ он подразумевал каждый сырой, заимствованный прямо у жизни, письменный или печатный памятник, который заключает в себе то или другое побочное указание или свидетельское показание о данном нравственном духовном состоянии и материальном опыте и положении страны, общества, семьи, гражданина, человека» ( Буква [Василевский И. Ф.]. Среди обывателей. — Человеческий документ и обязательное постановление Киевской думы // Новости и биржевая газета. 1899. 27 января. № 27. С. 2).

Боборыкин П. Писатель и его творчество // Наблюдатель. 1883. № 11. Ноябрь. С. 48–49.

Поэтика «протоколирования» возводилась к творчеству Бальзака: «Его компиляции не дают образов, это не более как каталоги; перечислите все тычинки цветка, и вы все-таки не дадите нам представления о настоящем цветке» ( Тэн И. Бальзак. СПб., 1894. С. 22). З. Венгерова в «Литературных характеристиках», перефразируя высказывания Золя, писала: «Романист <���…> устраивает опыты <���…> так что роман становится протоколом опытов, совершающихся на глазах у читателя» ( Венгерова З. Литературные характеристики. Книга вторая. СПб. 1905. С. 68–69). То же встречаем и в критических статьях К. Арсеньева: «…роман остается в глазах Золя преимущественно протоколом — и притом, по возможности, безличным протоколом» ( Арсеньев К. К. Критические этюды. СПб., 1888. Т. 2. С. 342).

Буренин В. Критические очерки // Новое время. 1882. 5 (17) ноября. № 2403. С. 2.

В.Ч. [ Чуйко В. В. ]. Литературная хроника // Новости. 1879. 9 ноября. № 289. С. 1–2.

Отметим, что при постановке пьес Золя, а у нас — Боборыкина, детально воспроизводили описанные там кулинарные блюда (см., в частности: В.Ч. [Чуйко В. В.]. Литературная хроника // Новости. 1879. 9 ноября. № 289. С. 1–2); в том же контексте рассматривался и рацион флоберовского господина Бовари («ел остатки духовой говядины, подчищал сыр, обгладывал яблоко и затем шел спать»), и «пиршества, утонченные кутежи аристократической русской молодежи, рассказанные нам Л. Н. Толстым» ( Давид-Соважо А. Реализм и натурализм в литературе и искусстве. М., 1891. С. 193; здесь же романы натуралистов названы «целой кладовой для кушаний»).

Род Э. Идеалистическая реакция в современной французской литературе // Русский вестник. 1893. Январь. С. 139.

Никитин П. Салонное художество // Дело. 1878. № 2. С. 368.

Б.Д.П. [Боборыкин Д.П. ]. Мысли о критике литературного творчества // Слово. 1878. Май. С. 63. 2-я паг.

Басардин В. Новейший нана-турализм. (По поводу последнего романа Э. Золя) // Дело. 1880. № 3. С. 52. 2-я паг.

Там же. С. 58. В этой связи следует вспомнить тексты, написанные на злободневные «полицейские» сюжеты, зачастую заимствованные из газетных хроник. Так, рецензент романа второстепенного писателя Ю. Л. Ельца относит его произведение к направлению, которое иронически называет «документальным»: «Ни за сюжетами, ни за подробностями дело не станет; две недели назад гимназист застрелил 17-летнюю барышню и сам застрелился, вот и готова повесть; за несколько дней перед этим умирающая от чахотки барыня застрелила своего мужа в Сухуми, — готов роман; после одесского гимназиста казанский юнкер ранил пулей в голову местную актрису, — садись и катай еще роман, подробности легко получить из отчетов о судебных разбирательствах <���…> и не г. Ю.Е. принадлежит изобретение такого якобы „документального“ романа» ( Б.п. Ю.Е. [ Елец Ю. Л. ]. Болезнь века. Варшава. 1892 // Русская мысль. 1892. Март. Кн. III. С. 110–111. 3-я паг.). Характерно и обыгрывание этой литературной ситуации в одном из фельетонов Буренина, посвященном реальному судебному разбирательству: «Я хочу <���…> обратиться к роману, рассказанному в стенах московского окружного суда <���…>» ( Буренин В. Критические очерки и памфлеты. СПб., 1884. С. 282–283). Об использовании полицейских хроник Достоевским см., в частности: Гроссман Л. Поэтика Достоевского. М., 1925. С. 13–15.