Иван Алексеев - Металлы драгоценные

Результаты настораживали. Крупицы металла из Нового Света оказались тяжелее золота, которое считалось самым тяжелым веществом, венцом алхимических преобразований. Значит, может случиться так, что вместо золота ученые дадут королю и великой Испании очень тяжелые, но никому не нужные и нигде не применимые серые песчинки.

Спасая науку и, главным образом, себя, алхимики определили: песчинки есть спрессованное и замаскированное какими-то примесями золото. Естественная реакция монарха-отделить примеси и извлечь золото. Но отделить не получалось: песчинки не плавились в кузнечном горне, не растворялись в щелочах, не поддавались кислотам.

Исчерпав все свои возможности, алхимики вынесли печальный для себя и отчасти для металла вердикт: не получилось – «nullis igni, nullis artibus» («ни огнем, ни искусством»).

Металл же, получив за внешнее сходство с серебром несколько обидное имя «платина» (по-русски что-то вроде «серебришка»), вступил в пору преследований и гонений. Выяснилось, что им «заражены» практически все золотые россыпи Колумбии и Перу, откуда в то время в испанскую казну поступала основная масса желтого металла. Отделить нежелательную платину не было возможности.

А тут еще нечистые на руку ювелиры и фальшивомонетчики отличились. Они и раньше разбавляли золото серебром, но из-за разницы в массе двух драгоценных металлов риск разоблачения был велик. Так вот они нашли способ подмешивать к золоту тяжелую и недрагоценную платину (она стоила много меньше серебра), И если не перестараться с добавкой нехорошего металла (не доводить до изменения цвета), то по внешнему виду и, главное, по массе сплав с платиной не отличишь от чистого золота. Тут бы властям понять: платина не безнадежна, надо лишь узнать у умельцев их секреты. Но отцов нации беспокоило только то, что в испанскую казну стало поступать не чистое, а платинированное золото.

Свои профессиональные тайны нечестные мастера, в отсутствие большого нажима, хранили, однако скрыть конечный результат не удавалось: подделки все же обнаруживались.

Золото с примесью платины прозвали гнилым или испанским. Изготовлявшиеся из «нечистого» металла испанские дукаты и альфонсиносы упали в цене. Дошло до того, что в некоторых странах их вовсе перестали принимать. Злые языки утверждали, что монеты померкли, как сама испанская корона.

Для могущественного государства, каким тогда была Испания, ситуация становилась экономически опасной и морально оскорбительной. И все из-за какого-то вредоносного суррогатного «полусеребра». Надо было принимать крутые меры – и они последовали.

В 1748 г, издается королевский указ: добытое золото тщательно просматривать и отбирать из него все зерна платины, какие глаз видит. На тех месторождениях, где песчинки обоих металлов слишком мелки для сортировки, работы было приказано вовсе прекратить.

Весь собранный неблагородный металл следовало уничтожать публично, при свидетелях. За плохой отбор, утайку, а тем более за вывоз запрещенного вещества из Колумбии рубить головы, и тоже публично, чтобы, так сказать, на ярких примерах воспитывать честность в зрителях.

Перед королевскими чиновниками в той далекой стране встала трудная задача: нет, не по части «рубить головы» – тут процедура была отработанная, а вот как уничтожить то, что не поддается ни молоту, ни огню, «ни искусству». Решение было найдено бесхитростное, но по испанской традиции не лишенное некоторой театральности: всю собираемую платину чиновники регулярно при свидетелях сбрасывали в воды рек, выбирая наиболее глубокие и быстрые места, чтобы бесовский металл пропал безвозвратно – канул в Лету.

Более сорока лет платина в Испании была под запретом. Но в течение всего этого времени она тем не менее проникала в другие государства Европы, и, что любопытно, там цена на нее постепенно росла. Крупными покупателями ее стали опять же ювелиры, особенно те, о которых сказано чуть выше, – специалисты по подделкам. Как и в Испании, они довольно быстро научились добавлять в изделия из золота и серебра дешевую платину (на черном рынке она шла за полцены серебра).

Но не только для обманных целей покупали новый металл. Нашлись ученые и просто пытливые люди, которых не убедили и не остановили неудачи алхимиков. Их заинтересовали как раз те качества металла, которые раздражали и ставили в тупик испанских гонителей платины: ее большая плотность, нерастворимость в простых кислотах, устойчивость к воздействию высоких температур,

И все-таки платине было нелегко отвоевать свое законное место среди металлов: мешали постулаты о том, что таковых только шесть (или семь, но все равно без платины).

Решительнее других на сторону отверженного вещества встали французы. Изданная в 1758 г. французская энциклопедия содержала серьезную статью о платине. В ней признавалось, что расплавить песчинки из Колумбии по-прежнему не удается даже в фокусе огромного зажигательного зеркала с применением различных флюсов, не говоря уж о других более старых методах. Но это не повод прекратить спор о составе руды.

В тот же период изучением платины занялся Луи Бернар Гитон де Морво, довольно известный поэт и адвокат, который в зрелом возрасте неожиданно увлекся химией и быстро достиг в ней выдающихся успехов. Изучая платиновую руду, которую ему любезно предоставил парижский ювелир Жанетти, Гитон установил, что в ее составе действительно есть примеси. Исследователь обратил особое внимание на те сплавы, в которые входил мышьяк; этот полуметалл можно было попытаться выжечь. Гитон так и сделал, и к нему пришел успех. При очень медленном протекании процесса ему удалось получить однородный остаток – светло-серый металл тяжелее золота, достаточно ковкий, не боящийся ни кислот, ни щелочей. Экспериментируя с добавлением и выжиганием мышьяка, ученый пришел к выводу, что он наконец-то нашел метод получения нового металла.

Любезный, но не бескорыстный ювелир Жанетти, видимо, выкупил у изобретателя право на мышьяковый способ получения платины, который вошел в историю как способ Жанетти (иногда, правда, его называют «способ Гитона – Жанетти»), Само открытие было засекречено, но изделия из платины стали поступать в продажу и, главное, находить спрос.

В 1776 г. в магазинах Парижа появились первые изделия из платины: предприятиям предлагались технические сосуды и змеевики для очистки крепких кислот, сахара, металлов; всем парижанам (и гостям столицы) – отличные ювелирные изделия: кольца, серьги, ожерелья. Реклама обещала большие выгоды покупателям товаров из нового благородного металла. Посетителям демонстрировали одинаковые бриллианты в разной оправе, и каждый мог убедиться, что привычная золотая придает бриллиантам желтоватый оттенок, тогда как платиновая подчеркивает, усиливает собственную окраску камней. Бриллианты в платине выглядели более крупными еще и потому, что она очень прочна и даже тонкое обрамление обеспечивает надежность крепления.