И. Родионов - Наше преступление

щіе выводы. «ОпрайдаЛй, зйаЧитѣ, й яё Виновейѣ, значитъ, могу опять убивать, воровать, грабить. Ни-чего, сойдетъ... Начало сдѣлано, слава Богу, хоро-шо, а тамъ далыпе, какъ цо маслу»...

— Вы дугно смотгите на нагодъ, Иванъ Ивано-вичъ... гьѣхъ...

' —Да, не черезъ розовыя очки...

— Посгушать васъ, такъ онъ выходитъ совсѣмъ • звѣгь...

— Помноженный на скота... добавьте...

Безмолвно сидѣвшій на широкомъ подоконникѣ мо-

лодой красавецъ — полицейскій надзиратель съ ниж-нечинскимъ Георгіемъ въ петлицѣ одобрительно раз-смѣялся, показывая изъ-за черныхъ усовъ велико-лѣпные зубы.

— Господа, не обижайте скотовъ и звѣрей, — ска-залъ ояъ. — Мужикъ куда гаже...

— Я съ вами совершенно согласенъ, — подтвердилъ докторъ. — Гадъ какой-то... особенно эта деревенская молодежь. Ничего человѣческаго не осталось.

Слѣдователь на моментъ прищурилъ на нихъ свои раздраженные мышиные глазки и, разглаживая ру-кой длинные, выхоленные, рыжеватые усы подъ крюч-коватымъ носомъ, спросилъ доктора:

— А позв.огьте васъ спгосить: кто же сдѣгагъизъ нагода то, чтб, по вашему выгаженію, онъ стагъ гаже звѣгя, гаже скота, гадъ какой-то? Вѣдь еще недавно, на нашей памяти, онъ такимъ не быгъ.

— Такъ, такъ, у насъ все сводится къ одному... — отвѣтилъ докторъ, съ досадой махнувъ рукой. — «Вали на Ерему, Ерема все снесетъ». Сдѣлало его такимъ, какъ еще нѳдавно выражались наши «освободители», наше «ненавистное самодержавное правительство». Да я его и не оправдываю. Виновато оно несомнѣно, хо-тя и не одно оно... но разъ народъ по /чьей бы то ни было винѣ помѣшался и гибнетъ въ буйствѣ и пьянствѣ, надо надѣть на него смирительную рубашкѵ, иначѳ

отто№.еТапаXа2ак.^и

и. а. родіоновъ. 7 07

онъ всѳ сметбтъ съ лица зешш и самъ себя смѳтетЪ. Темный, разнузданный звѣрь самъ собой управиться не можетъ. И вотъ такой единственно дѣйствитѳльной смирительной рубашкой были бы драконовскіѳ законы и безпощадный судъ безъ всякаго этого слюнтяйства... безъ всякаго снисхожденія...

— Ну опять-таки, кто же споигъ и спаиваетъ на-годъ? —спросилъ слѣдователь.

— Самъ спился! — съ озлобленіемъ крикнулъ док-торъ. — Никто его въ шею не толкаетъ въ кабакъ, самъ претъ. Опять-таки поймите, не стою я на сто-ронѣ правительства. Слова нѣтъ, мерзко, что оно тор-гуѳть водкой, но такая скверная мѣра пущена имъ въ ходъ по крайней нуждѣ. Надо откуда-нибудь доста-вать деньги...

— Пьянство еще не богыная бѣда. Нагодное нѳ-довогьство не отсюда... — замѣтилъ слѣдователь, но нѳ договорилъ. '•

— Какъ не болыная бѣда? — снова загорячился докт оръ. — Да пьянство — краеугольный камень, на ко-торомъ зиждутся всѣ наши несчастія, всѣ наши нѳ-устройства. Къ пьяному народу не привьешь никакой культуры; всякія реформы пойдутъ прахомъ. Помнитѳ •это, и первое, съ чего надо начинать, это съ безпощад-ной борьбы съ пьянствомъ. •

Слѣдователь слушалъ «отсталаго» доктора съ сар-кастической улыбкой. Слѣдователю было хорошо из-вѣстно, что 99о/о> убійствъ и подавляющее количество др;угихъ уголовныхъ преступленій совершаѳтся въ пьяпомъ видѣ. Но цифры сами по себѣ, а его убѣ-жденія сами по себѣ. Онъ сейчасъ же сдѣлалъ тща-тельную справку въ своей памяти. Она замѣняла у него записную книжку и ни на одномъ листѣ ея не было записано порицанія алкоголизму. Ни одинъ ора-кулъ тѣхъ газетъ и журналовъ лѣваго направлѳнія, которые читалъ слѣдователь и откуда чѳрпалъ свои взгляды и воззрѣнія на жизнь и людей, не возсталъ

№№№.еТапака2ак.^и

въ бичуйщимъ словомъ противъ этого порока, а разъ оракулы о чемъ-либо молчатъ, для молодого юриста ясао, ічто обойдениый вопросъ не стоитъ ихъ «высокаго» внимапія и самъ по себѣ незначителенъ.

Докторъ присѣлъ къ столу и недовольно хмыкнулъ.

— Не большая бѣда-^-пьянство! Помилуйте, 12 че-ловѣкъ искалѣченныхъ за одинъ праздникъ. Да это самоистребленіе. Ничего подобнаго нѳ было до отмѣны тѣлесвыхъ наказаній и до провозглашенія «свободъ». Что же далыпе будетъ?

— А дагыпе...' «чѣмъ дагыпе въ гѣсъ, тѣмъ богыпе дптъ». Тепегь тогько двѣтики... — съ мрачно-веселой таинственностью заявилъ слѣдователь, складывая въ портфель бумаги.

— Ну и что же, надо сложить руки и ждать, когда всѣхъ перекокошутъ, когда все пойдетъ прахомъ?..

— Ну, зачѣмъ же такъ стгашно? Что-нибудь но-вое будетъ... — съ той же таинственно веселой улыбкой сказалъ слѣдователь, простился и вышелъ.

— Ну и намъ пора... — сказалъ становой, закинувъ руки за голову и потянувшись во весь свой длинный ростъ.

— Вотъ всегда такъ, а? — сказалъ докторъ, цріоста-новившись, и покачалъ головой. — Какъ станешь при-пирать его къ стѣнѣ, такъ и начнетъ вилять да отдѣ-лываться недомолвками, а потомъ за портфель, да на-утекъ. Ну и народъ, чортъ его побери!

— Недаромъ мой старшій городовой называетъ его революціонеромъ, говоритъ, что онъ такъ заигрываетъ съ политическими, такъ держитъ ихъ руку, что не иначе, какъ въ ихъ шайкѣ состоитъ, — замѣтилъ поли-цейскій надзиратель.

— Да... — протянулъ становой, — вотъ два года съ нимъ служу и просто.руки отваливаются. Выслѣдишь мерзавцевъ, посадишь, а какъ къ нему дѣло попало въ руки, конѳцъ, сейчасъ же выпуститъ, а потомъ путаетъ, путаетъ, и всв д-^о зд^»ѣтгсвкег^ Iк ^и

Становой махнулъ рукой и такъ сладко зѣвнулъ, что даже въ челюстяхъ у него затрещало, а на гл*за навернулись слезы.

гXVIII.

Въ тотъ же день вечеромъ слѣдователь сиялъ до-протъ съ арестованныхъ парней; прямыхъ уликъ про-тивъ нихъ не нашелъ, однако привлекъ ихъ въ каче-ствѣ обвиняемыхъ и даясе мѣрою пресѣченія избралъ содержаніе подъ стражею, потому что въ городѣ рас-пускались о немъ такіе слухи, которые могли повре-дить ему ііо службѣ. Его называли революціонеромъ, въ деревняхъ же изъ устъ въ уста ходила молва, что онъ за взятки «освобождаетъ» преступниковъ.

Настроеніе арестованныхъ, все-таки, нельзя было назвать угнетеннымъ. Имъ давали теплый уголъ, кор-мовыя деньги, работать не заставляли, спали они, сколько каждый хотѣлъ. Деньги, ограбленныя у Ива-на, они не успѣли пропить на волѣ и теперь пропи-вали вмѣстѣ съ городовыми, приносившими имъ тай-комъ водку.

Только Рыжовъ, возвратившись опять въ арест-ный домъ послѣ допроса у слѣдователя и зная, что завтра ихъ переведутъ въ тюрьму, видимо, палъ ду-хомъ: въ разговоръ съ товарчщами не вступалъ; хит-рая, самодовольная усмѣшка сбѣжала съ его лица; искрящіеся глаза померкли.

На товарищей онъ былъ золъ и для этого имѣлъ достаточное основаніе: парни при дѣлежкѣ ограблен-ныхъ денегъ обошли его совсѣмъ, не давъ ему ни гроша.

Ночью парни крѣпко спали, запертые на замокъ въ вонючей, грязной каморкѣ, съ единственнымъ про-битымъ подъ самымъ потолкомъ и затянутымъ проч-ной желѣзной рѣшеткой оконцемъ того типа, какія дѣ-лаются обыкновенно въ конюшняхъ. . .