Аркадий Жемчугов - «Крот» в окружении Андропова

Некоторое время мы движемся параллельно, он по одной стороне улицы, я — по другой. И тут мне несказанно везет: из подъезда дома, метрах в пяти передо мной, выскакивает без зонтика мужчина и торопливо открывает дверь стоявшего на обочине такси. Я — к нему: «Умоляю, подвезите до центра города». Он кивает и открывает заднюю дверцу. Уже втиснувшись на заднее сиденье, я чувствую, как кто-то пытается вытянуть меня наружу. Резко поворачиваюсь и наношу удар в грудь. Мой «приятель» Ларсен, раскинув руки, надает в лужу. Удивленный шофер спрашивает: «В чем дело?» «Это — хулиган, грабитель, скорее трогайте машину», — отвечаю я, и он следует моему совету.

— Ты думал о том, как все это могло случиться? Твой объект арестован, к тебе обращаются с вербовочным предложением…

— Думал не только я, но однозначного ответа мы тогда не нашли. Хотя сейчас мне ясно, что здесь приложил руку предатель Гордиевский, который тогда тоже работал в Копенгагене. Он и заложил меня.

— Ты вернулся в Москву в феврале 1980 года с блестящими результатами и практически сразу же перешел из главка с оперативной работы на преподавательскую в Краснознаменный институт. Ты сам этого захотел?

— Небольшое уточнение. Когда я вернулся в главк, то меня назначили начальником направления. Однако через пару-тройку месяцев без объяснения причин перевели на работу в институт. Потом я узнал, что должность начальника направления срочно потребовалась для кого-то еще. Но я особенно не печалился. Мне посчастливилось немало попахать «в поле», и везде я старался работать добросовестно, честно. Я пришел в Краснознаменный институт, что называется, с чистой совестью, с сознанием выполненного служебного долга. И мне нравилось заниматься подготовкой молодых разведчиков, было что им рассказать, чем поделиться…

…Перенести несколько инсультов — дело нешуточное. И он противостоит болезням как может, лишь изредка сетуя на то, что не успел в полной мере передать молодой смене свой уникальный опыт вербовщика.

Из досье шведской полиции безопасности — СЕПО — на Николая Георгиевича Коротких: «Ловкий, энергичный и скромный. Тактичный, компетентный и мягкий. Современный русский офицер разведки. Прекрасно образованный, воспитанный, дипломатичный. От него не услышишь тяжеловесных пропагандистских штампов. Напротив, критически высказывается о застое, старомодности и бюрократических предрассудках. Воплощение «нового мышления» еще до того, как это понятие было введено Михаилом Горбачевым. Завораживающий, как кобра».

Тем осенним вечером 1974 года генерал Старцев вернулся со службы домой намного позже обычного — работы было невпроворот. Ужинать не стал. Приняв душ, облачился в пижаму. И отошел было ко сну, как вдруг зазвонил телефон. Что-то стряслось, решил он. Как заместителю начальника разведки по кадрам Старцеву одному из первых докладывали обо всех ЧП, которые время от времени случаются с нашими разведчиками.

Подняв трубку, генерал услышал знакомый голос, но на этот раз почему-то подчеркнуто официальный, сухой: «Вам нет нужды приезжать завтра на службу. Вы уволены. Приказ подписан». В трубке послышались частые гудки.

Почти сорок лет Василий Иосифович Старцев отдал разведке. Можно сказать, всю свою сознательную жизнь. Другой работы у него никогда не было. И вот в один миг путь в ставшее родным Ясенево оказался для него перекрытым. Решительно и жестко. И никаких тебе двух недель на передачу дел. Никаких торжественных проводов с традиционным бокалом шампанского, хвалебными тостами, памятными адресами и сувенирами от руководства, от коллег и друзей. НИЧЕГО!

…В своих записках «Из архива разведчика» генерал-лейтенант В.А. Кирпиченко (он многие годы тоже был заместителем, а затем первым заместителем начальника внешней разведки) отзывается о Старцеве как о «человеке выдающемся», «самом сильном начальнике отдела, цепком и решительном», который «сотрудников своих в обиду никому не давал». Так что же стряслось? Почему с выдающимся человеком так обошлись?

— Василий Иосифович Старцев или, как все звали его за глаза, дядя Вася, возглавлял 7-й отдел ПГУ пятнадцать лет, с 1957 по 1972 год. Рекордный срок! — рассказывает ветеран внешней разведки, полковник в отставке С. — И все это время отдел считался ведущим в главке. Достаточно сказать, что он «выдавал на-гора» не менее 65 процентов всей разведывательной информации ПГУ. Объяснялось это просто: у дяди Васи, выражаясь современным языком, всегда была сильная команда, он сам ее набирал.

В отличие от других начальников отделов, его запросто можно было видеть вместе с молодыми сотрудниками на волейбольных площадках динамовского спорткомплекса на Петровке. Сам, правда, не играл, но исподволь наблюдал, кто и как ведет себя в острых игровых ситуациях.

Дядя Вася не отказывался и от застолий, будь то в ресторане или в домашней обстановке. Не из-за желания пропустить рюмочку-дру-гую (хотя и это вполне мог) — его опять же интересовало, кто и как держится за столом, в компании. Кто чуть ли не после первой рюмки становится болтуном, что для разведчика абсолютно непозволительно. Или кого водочка делает агрессивным и непредсказуемым. Опять же не лучшее качество для разведчика. А кто «берет на грудь», зная меру, не теряет рассудка, остается самим собой.

Регулярно заглядывал он и в семьи сотрудников, особенно молодых. Предупредительностью, тактом, каким-то особым обаянием запросто располагал к себе домочадцев оперработника.

Одним словом, делая ставку на молодежь, дядя Вася стремился к тому, чтобы не по анкетным данным, а в реальных обстоятельствах знать, кто с ним хочет пойти в разведку.

— То есть изображал из себя этакого простачка, свойского мужика, с которым можно держаться на равных, похлопать по плечу?

— Э, нет! В разных ситуациях он был разным, но при этом всегда умел держать дистанцию. Подчиненные это чувствовали. Знали, что в одно мгновение дядя Вася мог измениться, и тогда держись. За непростительные промахи он умел снимать стружку.

— В отделе строго соблюдалась традиция, по которой все сотрудники резидентур, отгуляв очередной отпуск, обязаны были перед возвращением в точку побывать на беседе у Старцева, получить, так сказать, последние напутствия. В первую очередь это касалось молодых разведчиков, к числу которых тогда относился и я. Помню, с каким волнением я шел на такую беседу, — делится воспоминаниями полковник в отставке Б. — Вхожу в кабинет начальника отдела. Представляюсь. Дядя Вася встает из-за стола, крепко жмет мне руку и предлагает сесть напротив. Справа от меня — начальник направления. Слева — сотрудник, который «ведет» меня.