Игорь Беленький - Мэрилин Монро

Позвони мне, — промычал он, — и приходи ужинать. Дом открыт, ешь что хочешь, что понравится.

По слухам, именно этими вполне невинными словами Джо Шенк пригласил к себе Норму Джин одним из летних дней 1947 года. Между прочим, он угадал истину, хотя это было и нетрудно. Даже из окна лимузина ему было видно, что эта девушка (не в знакомый ли уже нам свитер она была одета?) отнюдь не входила в десятку самых богатых женщин Голливуда. Наподобие фицджералдовской героини, «с шестнадцати и до двадцати одного года она думала лишь о том, как бы поесть досыта». Почему? Да потому, что, оставшись без контракта с Зануком, она осталась и без средств к существованию. Тем не менее она настойчиво продолжала посещать занятия в Экторз лэб, и, чтобы оплатить их, ей пришлось вернуться к профессии фотомодели — чаще всего в эти месяцы ее снимает Том Келли и делает с нее рекламные плакаты (постеры) Эрл Моран. Этот пусть нерегулярный и не Бог весть какой обильный заработок обеспечивает помимо актерских занятий полуголодное существование (на сосисках и бутербродах) и нерегулярную плату за комнату все в том же Стьюдио-клаб. Естественно поэтому, что подвернувшееся знакомство с Шенком оказалось очень даже кстати. «Я часто ходила обедать к Шенку. Это было существенно — ведь после того как на «Фоксе» избавились от меня, так же хорошо я уже не прокормилась бы. Он всегда был очень мил, дружелюбен, открыт и относился ко мне с участием, но «девушкой» Шенка я никогда не была. Он любил меня искренне и по-человески». Компенсировали ли шенковские обеды ту полуголодную жизнь, какую пришлось тогда вести Мэрилин? В какой-то степени несомненно, но, полагаю, компенсацию эту она переживала довольно болезненно. Лена Пепитоне, итальянка, в 1957–1958 годах работавшая горничной у Мэрилин в ее нью-йоркской квартире, так вспоминает о рассказах своей хозяйки: «После обедов зачарованная Мэрилин сидела и слушала, как он рассказывал ей удивительные голливудские сказки о Джоне Барриморе, Чарли Чаплине, Рудольфо Валентино и прочих «звездах». Рассказывая, мистер Шенк не переставал ласкать ей грудь. «Больше ему ничего не требовалось, — говорила Мэрилин, — ведь он уже был стар, хотя иногда просил меня поцеловать его, ну вы сами знаете как…» Все ее конкурентки завидовали ей, а Мэрилин продолжала свои визиты к Шенку, ибо в те голодные дни у него по крайней мере «хорошо кормили».

Трудно сказать, действительно ли Джо Шенк воспользовался именно этим путем к сердцу двадцатилетней Нормы Джин, искал ли он этот путь, нужна ли она ему была на самом деле как любовница, нужны ли ему вообще были к тому времени любовницы и что за услады тешили ему сердце. Все эти вопросы, скорее, риторичны — и по той причине, что ответ на них найти попросту негде, и оттого, что любой ответ тут ровным счетом ничего не прояснит. И если этот человек меня заинтересовал, то только потому, что он среди первых встретился Мэрилин по дороге на ее голливудскую Голгофу. Он и в силу своего положения в Голливуде, и в силу своего возраста и кинематографического опыта мог упорядочить ее жизнь, быт и обучение профессии. Меня не волнуют его «особые» склонности и пристрастия — какими бы они ни были, они не должны исчерпать заинтересованность в человеке. Однако беда Мэрилин заключалась в том, что, кто бы ни попадался ей на жизненном пути, для всех физические отношения фактически исчерпывали интерес к ней. В этом смысле Джо Шенк не оригинален.

Человеком он был своеобразным и по-своему колоритным. Вместе со своим младшим братом, Николасом (многолетним президентом корпорации «Лоев», куда входила знаменитая компания «МГМ»), Джозеф Шенк родился в волжском городе Рыбинске; детьми братья были увезены в Америку, где сделали весьма и весьма недурную предпринимательскую карьеру. Ко времени знакомства с Мэрилин Джо Шенку исполнилось шестьдесят девять лет, из которых тридцать были отданы кинобизнесу. За плечами у него числились руководство тремя кинокомпаниями и отсидка (в 1941 году) за неуплату налогов. Он отличался поистине квазимодовской внешностью (Мэрилин говорила, что у него «лицо омара») и многолетним пламенным интересом к женскому полу. Его сотрудница, писательница и сценаристка Анита Лус пишет о нем с невозмутимостью хроникера: «Он был великолепным образчиком силы, излучающей магнетизм. Джо мог бы лидировать в любой сфере деятельности… По опыту Джо знал, что секс подразумевает многие причуды, и пользовался им весьма агрессивно, что для него, по-видимому, представлялось вполне обычным делом; однако он отдавал себе отчет в том, что его садистские наклонности могли перепугать любую девушку, еще не посвященную во всевозможные сексуальные тонкости».

Надеюсь, теперь-то понятно, почему именно Джо Шенк послужил для Мэрилин прототипом легендарного мистера Киммела, как помним, якобы нехорошо обошедшегося с маленькой Нормой Джин?

Систематические визиты Мэрилин к богатому старику, прославившемуся «особыми пристрастиями», естественно, не могли не вызвать и обостренного интереса к ней, и жгучей зависти. Завидовали ей десятки девушек-«старлеток», находившихся в сходном положении, ибо, как и Мэрилин, полагали, что Шенк по-прежнему всесилен и в состоянии обеспечить «звездное» и благополучное будущее любой из своих протеке. Интерес же к ней проявляла голливудская пресса, как и сегодня, жившая в те дни сплетнями и слухами. Конечно, мало приятного пользоваться информацией, почерпнутой из подобного источника, но где взять другую? Кроме того, помимо сплетен о Шенке здесь встречаются и чисто фактические наблюдения. Вот некоторые из них, позволяющие представить себе жизненные обстоятельства, в которых очутилась бывшая миссис Дахерти, всецело посвятившая себя одной цели — стать «звездой».

«Один из лос-анджелесских репортеров рассказывает, как был с визитом у Шенка и застал его сидящим у бассейна в его доме на Холмби-хилз. Появилась Мэрилин в купальнике из одного куска тесно прилегающей ткани, выглядела она в этом наряде, как всегда, восхитительно. Она принялась забирать у гостей заказы на выпивку. Репортер не сводил потрясенного взгляда с этой блондинки — не то актрисы, не то манекенщицы, не то официантки. Это заметил Шенк: «Давай! Хочешь, веди ее наверх, в спальню». Не знаю, воспользовался ли репортер приглашением Шенка, но его наблюдение немаловажно, ибо дает нам представление о том, какой была Мэрилин в 1947 году, когда были сделаны некоторые из отобранных мною фотографий. С этим наблюдением перекликается и написанное журналисткой Шейлой Грэхэм: [В то время] «самую важную роль она сыграла, обслуживая выпивкой, сигаретами и сигарами Даррила Занука, Джо Шенка и их приятелей, пока они в особой комнате на студии резались в карты. Кроме нее были там и другие «старлетки», дожидавшиеся своих хозяев. Их называли «карточными девочками» (Gin Rummy Girls), и спустя полгода или год большую их часть меняли другой группой «старлеток», которым приходилось исполнять те же самые обязанности. И только одна усилиями ее покровителя Джо Шенка оставалась на многие [восемнадцать] месяцы».