Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 1

Сознанию внутреннего сродства, объединяющего представителей идеализма свободы и отделяющего их от объективного идеализма и от натурализма, соответствует действительная родственность систем этого типа. Единство, связывающее мировоззрение, метод и метафизику этих систем, состоит в следующем: в противоставлении личности всему данному, в верховном самоутверждении ее заключена идея независимости духовного от какой бы то ни было данности; дух сознает свою сущность, отличную от всякой физической причинности. Глубокому этическому прозрению Фихте открылась связь между личным характером мыслителей и идеализмом свободы в противоположности его ко всем натуралистическим системам. Эту свободную, самодовлеющую силу ограничивают отношения к окружающим личностям; но это не физическое ограничение, а подчинение нравственной норме, долгу. Так возникает идея мира личностей, в котором индивидуумы, оставаясь свободными, связаны нормами. Эти посылки всегда связаны с признанием соотношения между этими свободными, внутренним законом ограниченными, ответственными индивидуумами и абсолютно личной свободной причиной. С точки зрения жизнепонимания это отношение основывается на том, что самопроизвольная и свободная жизненная энергия оказывается силой, которая определяет другие личности в их свободе; одновременно с этим в ней самой другие личности становятся силой, определяющей ее в ее собственной самопроизвольности. Это живое определение и определимость волевой деятельности обращается в схему мирового единства: философия проецирует этот процесс в само мироздание; он открывается как сущность всякого отношения, в котором участвует субъект систематического мышления. Таким образом, Божество освобождается от связей физической причинности и воплощается в идее противостоящей ей силы, – целеполагающий разум, утверждающий свою независимость от данного, проецируется в мироздание. Анаксагор и Аристотель философски определили и точно выразили это понятие Божества в отношении Божества к материи. Самое яркое метафизическое выражение этой идеи личного Бога мы находим в христианской концепции создания мира из ничего, из небытия; в ней Божество утверждается как трансцендентное закону причинности, который господствует над миром, подчиняя его правилу – ex nihilo nihil! Кант дал критическое оправдание трансцендентности Бога для познания, пользующегося законом достаточного основания для утверждения связи истин: Бог дан только для воли, требующей его признания в силу своей внутренней свободы.

Так возникает структура, общая всем мировоззрениям этого типа. С точки зрения теории познания этот тип мышления, как только в нем пробуждается сознание своих предпосылок, должен основываться на данных сознания. Это мировоззрение претерпевает различные метафизические обоснования. Впервые оно выступает в аттической философии как концепция творящего разума, обращающего материю в мир. Признание независимости отвлеченного мышления и нравственной воли от физической природы и утверждение связи их с духовным порядком – является исходным пунктом концепции Платона и основой учения Аристотеля. Подготовленная римской идеей воли и римским представлением о Боге – властелина вселенной возникает в христианстве вторая концепция – учение о сотворении мира. Она строит трансцендентный мир из связей, данных в опыте воли. Собственные понятия о Боге в христианском сознании определяют его отношение к людям как отношение отца к детям; они утверждают общение с ним, Провидение, как символ державного управления миром, справедливость и милосердие. Эту концепцию отделяет от высочайшего развития сознания Бога в немецкой трансцендентальной философии длинный путь. В ней идеализм свободы, нашедший совершеннейшее свое выражение в Шиллере, строит героически-величавый образ сверхчувственного мира, который действителен только для воли, потому что создан ее идеалом бесконечного устремления.

Факты сознания дают общезначимое основание для этого мировоззрения. Оно неопровержимо, как метафизическое сознание героической личности: оно всегда будет сопутствовать величию деятельной натуры.

Но оно не в силах определить и обосновать свой принцип с научной общезначимостью. И вот здесь принимается за свое дело вечно беспокойная диалектика, переходящая от возможности к возможности, но неспособная разрешить свою задачу. Сознательная воля, проявляющаяся в семье, праве, государстве, была разложена римскими мыслителями на понятия, источник которых стали, наконец, усматривать в прирожденных задатках человеческой души. В недоступном и недоказуемом создан был оплот житейской мудрости. Закономерность правил жизни получила обоснование в нативистических предпосылках, которые сами не могут быть усмотрены иначе, как из наблюдений над порядком жизни и над всеобщностью этого порядка (consensus gentium). Это обоснование представляет собою логический круг. Так создала римская философия жизни свой идеализм личности. Христианское сознание, идя этим путем, утвердило трансцендентность духа и независимость его от порядка природы. Но ведь это только символическое выражение опыта воли, проявляющейся в самопожертвовании, в победе над природной ограниченностью, в добровольной смерти, это символ желанья жить во имя осуществления духовной правды. Идеал святости достоверен в себе, но не может стать достоянием логического сознания. Кант и трансцендентальная философия задались целью определить и возвысить до общезначимости эту идеальную волю. Безусловное было противоставлено мировому порядку как высшая норма и как высшая ценность. Попытка не удалась. Но она вновь ожила во французском идеализме личности, от МэндеБирана и вплоть до Бергсона, в идеалистической форме прагматизма, как он был выражен Джемсом и близкими ему в духе мыслителями, в великих трансцендентальных течениях немецкой мысли. Твердыня безусловного несокрушима; изменяется только его форма и его обоснование. Сила ее в жизнеощущении действующего человека, который требует устойчивой нормы для своей целеполагающей воли.

Шиллер – поэт этого идеализма свободы, а Карлейль – его пророк и историк: