Владимир Рохмистров - Книга Магов (сборник)

Матреас чрезвычайно удивил греков и римлян, заявив, что вырастил дикое животное, которое пожирало само себя, и люди стараются даже сейчас узнать, что же это за зверь. Кто не удивится, услышав, что были рыбы, погружающиеся в землю, о которых упоминают Аристотель, Теофраст и историк Полибий, и о том, что Павсаний нам оставил упоминание о некоторых камнях, которые пели? И все это действия тайных свойств. Также и страус, питающийся и поддерживающий свое тело холодным и наиболее тяжелым железом; говорят, что его желудок не страдает даже и от раскаленного докрасна металла. Такова же и маленькая рыбка, называемая прилипалой, что укрощает ярость ветра и успокаивает гнев моря, не позволяет бурям властвовать и бушевать беспредельно и останавливает суда, делая их совершенно неподвижными, даже если они идут под полными парусами в шторм. Вот и саламандрам и другим животным, живущим в огне, хотя они и кажутся горящими, огонь не причиняет вреда. Рассказывают также о некоем сорте битума, которым амазонки натирали свое оружие, предохраняя его тем самым от порчи и повреждения мечом и огнем, и которым, говорят, еще Александр Великий натирал Каспийские ворота. Еще есть описание, что Ноев ковчег, построенный столько тысячелетий назад и сохраняющийся еще в горах Армении, был обмазан этим битумом. Существует много других чудес того же сорта, которые почти вовсе невероятны, но тем не менее известны из опыта. Так, древние историки упоминают сатиров – животных, фигура которых была наполовину человеческая, наполовину звериная, но разумных. Св. Иероним даже говорит, что один из них, обратившись однажды к св. Антонию Еремиту, осудил ошибку язычников, поклоняющихся таким несчастным тварям, как они, и просил его, чтобы он молился истинному Богу за них. Также он утверждает, что одного из них всем показывали живого и даже впоследствии послали к Константину Великому.

Платоники говорят, что все низшие тела имеют образцами высшие идеи. Идею же они определяют как форму, которая выше тел, душ и разумов; она едина, проста, чиста, неизменна, неделима, бестелесна, вечна; природа же всякой идеи всегда тождественна самой себе. Далее, они помещают идею на первое место в само Благо, т. е. в Бога, через причину, и говорят, что они различаются между собой лишь некоторыми относительными соображениями, полагая при этом не какую-либо существующую в мире вещь, но и не единое нечто без всякого различия, дабы не представить Бога составной субстанцией. Во вторую очередь они помещают их в само умопостигаемое, т. е. в Душу Мира, отличая одну форму от другой посредством абсолютной формы, так что все идеи действительно существуют в Боге, но являются одной формой; в Душе же Мира они многочисленны. Они помещаются в разумах всех других вещей, соединены ли они с телом или отделены от него и причастны ему каким-либо определенным образом, и, наконец, все более и более различны по степени. Они помещают их в природу как некое малое семя форм, вливаемых идеями, и в конце концов помещают их в материю – как тени.

К этому можно добавить, что в Душе Мира существует столько же семян форм вещей, сколько идей в Божественном разуме, благодаря чему создаются в верхних небесах звездные каркасы подобных идеям очертаний, соответственно которым все и штампуется. Стало быть, эти звезды, очертания и то, что им свойственно, делают зависимыми все свойства низших видов, а также соответствующие им вещи, и тем самым все низшие виды имеют свои небесные очертания, или соответствующие им формы, откуда и проистекает их замечательная сила действовать; и такой дар дается им от их собственных идей через семена форм Мировой Души. Поэтому идеи есть не только сущностные причины всех видов. И именно это имеют в виду многие философы, когда говорят, что все существующее (а свойства на самом деле представляют собой действия идей) приводится в движение определенными свойствами, т. е. совершается на некоем твердом основании, не случайно и не по недосмотру, но действительно, полновластно, достаточно и никогда не напрасно. И эти свойства ошибаются не в своих действиях, но нечаянно, т. е. вследствие нечистоты или несовершенства материи. В этом смысле находятся вещи тех же видов более или менее полновластные, согласно их чистоте и распределению материи. Соответственно, небесные влияния могут наталкиваться на помехи из-за неверного распределения и недостаточности материи. На этот счет у платоников даже была поговорка: небесные свойства вливаются в материю по заслугам . Также Вергилий заметил:

Вот почему вещи, в которых меньше материальной идеи, – те, что более всего кажутся отдельными, имеют более мощные свойства в операциях, будучи подобны действиям отдельных идей. И тогда мы видим, что причина всех блистательных свойств, находящихся в низших видах, – небесные положения и фигуры.

Фигуры и положения небесных звезд даруют многим индивидуумам или отдельным телам особые свойства, такие же чудесные, как и видам. Поэтому каждый индивидуум, начиная существовать под определенным гороскопом и небесным созвездием, принимает вместе с их сущностью особое замечательное свойство, данное двояко, претерпевать или воспринимать сверх того, что он имеет от своего вида, и того, что дано отчасти вследствие влияния небес, а отчасти благодаря повиновению материи сущего, порожденного Мировой Душой, также повинующегося ей, как наши тела нашим душам. И мы чувствуем в себе то, что согласуется с пониманием вещей, и это движет нашими телами, особенно сильно, когда мы напуганы и убегаем от чего-либо. И каждый раз, когда небесные души задумывают нечто, материя подчиняется этому.

Также и в природе есть много различных чудес, за которыми скрываются высшие движения, поскольку они зачинают и представляют различные свойства, не только естественные, но даже порой и искусственные, а особенно если душа оператора склонна к этому. Поэтому Авиценна сказал: все, что делается здесь, прежде находится в движениях и представлениях звезд и сфер. Так, в вещах различные действия, склонности и ситуации совершаются не только благодаря, как многие полагают, различным вариациям материи, но еще и посредством разных влияний и форм; не по видовому отличию, но по особой, индивидуальной свойственности. И степенями ее служат варианты распределения первой причины всего; сам Бог, пребывая неизменным, распределяет все по собственному произволению, несмотря на вторичные причины, ангелические и небесные, сотрудничающие с ним, располагает телесную материю и другие вещи, которые им подчинены. Таким образом, все свойства исходят от Бога, посредством Мировой Души, а также благодаря отдельной силе сходства, и понимания его все-управления, и стечения лучей и положений звезд в известное особое гармоничное согласие.