Агата Кристи - В алфавитном порядке

— Весь тот вечер я играл в домино!

— Вы, кажется, очень хорошо играете в домино?

Этот вопрос немного удивил мистера Каста.

— Я?.. Да… по-моему, хорошо.

— Домино — увлекательная игра, она требует большого мастерства, не так ли?

— Да, это интересная игра, интересная… Бывало, в Сити мы играли весь обеденный перерыв. Вы не поверите, как самые посторонние друг другу люди сближаются за игрой. — Он усмехнулся. — Помню одного человека: он сказал мне кое-что такое, чего я никогда не забуду. Мы разговорились за чашкой кофе, а потом сели за домино. И вот через двадцать минут мне уже казалось, что я с этим человеком знаком всю жизнь.

— Что же такое он сказал вам? — спросил Пуаро.

Мистер Каст помрачнел.

— Он испугал меня, очень испугал. Говорил о том, что по ладони можно прочесть судьбу человека. Показал мне свою руку, и по ее линиям было видно, что ему суждено два раза едва избежать гибели. Так и было: он дважды чуть не утонул. Потом он посмотрел на мою ладонь и сказал мне удивительные вещи: что перед смертью я прославлюсь на всю Англию, вся страна будет говорить обо мне. Но он добавил… он добавил…

Мистер Каст запнулся и умолк.

— Да?

Пуаро гипнотизировал его своим мягким и спокойным взглядом. Мистер Каст посмотрел на него, отвернулся и опять, как зачарованный кролик, уставился на него.

— Он сказал… что я умру насильственной смертью… Потом засмеялся и добавил: «Пожалуй, вы умрете на эшафоте!» Потом опять засмеялся и сказал, что пошутил…

Каст замолчал. Он уже не смотрел на Пуаро. Его глаза бегали по сторонам.

— Голова… У меня ужасно разболелась голова… Иногда эти боли просто невыносимы. Временами я сам не знаю… не знаю…

Голова его упала на грудь.

Пуаро наклонился к нему.

— Но ведь вы знаете, что совершили убийства? — очень спокойно и уверенно сказал он.

Мистер Каст поднял голову. Он просто и прямо смотрел в глаза Пуаро. Он больше не сопротивлялся. Он казался странно умиротворенным.

— Да, — проговорил он, — я знаю.

— Но скажите, прав ли я, предполагая, что вы не знаете, зачем вы это делали?

Мистер Каст покачал головой.

— Да, — сказал он, — этого я не знаю.

С глубоким вниманием мы слушаем заключительные объяснения Пуаро.

— В этом деле, — говорил он, — меня все время смущал вопрос: зачем? На днях Гастингс сказал мне, что дело окончено. Я возразил, что речь идет не о деле, а о человеке. Перед нами была не загадка преступлений, а загадка Эй, Би, Си. Почему он счел необходимым убивать? Почему своим противником он избрал меня? То, что этот человек психически ненормален, не могло служить ответом на мои вопросы. Говорить, что человек совершает безумные поступки потому, что он безумен, глупо и невежественно. Действия сумасшедшего так же логичны и разумны, как и действия нормального человека, но только с его своеобразной, извращенной точки зрения. Например, если человек в одной лишь набедренной повязке часами сидит на корточках перед домом, его поведение кажется крайне эксцентричным. Но если вы знаете, что этот душевнобольной глубоко убежден в том, будто он не кто иной, как Махатма Ганди, его поступки становятся вполне разумными и логичными.

В данном деле необходимо было представить себе ум, извращенный таким образом, что ему казалось разумным и логичным совершить ряд убийств, письмами предупреждая о них Эркюля Пуаро.

Мой друг Гастингс скажет вам, что с момента получения первого письма я был встревожен и угнетен. Я сразу же почувствовал, что в этом письме была какая-то странность.

— Вы были правы, — сухо заметил Франклин Кларк.

— Да. Но в самом начале я допустил грубую ошибку. Я не разобрался в своем ощущении, что с письмом дело неладно, и это очень сильное впечатление так и осталось всего лишь впечатлением. Я считал, что здесь действует просто интуиция. Между тем для уравновешенного, логично мыслящего человека не существует никакой интуиции, если под ней понимать способность вдохновенно догадываться о сути дела. Конечно, можно гадать, и догадка будет либо верной, либо ошибочной. Если она оправдалась — вы говорите об интуиции, в противном случае вы просто не будете о ней говорить. Интуиция в обычном понимании — есть, в сущности, впечатление, основанное на логическом выводе или на опыте. Когда специалист чувствует, что в картине, в стильном шкафике или в подписи на чеке что-то не в порядке, он на самом деле основывается на множестве признаков и деталей. Ему не нужно подробно разбираться в них — его опыт устраняет подобную необходимость, и в результате у него возникает твердая уверенность, что перед ним — подделка. Это не догадка, это впечатление, основанное на опыте.

Я признаю, что не отнесся к первому письму так, как следовало. Оно просто сильно встревожило меня. Полиция сочла его мистификацией, я же принял его всерьез. Я был убежден, что в Андовере произойдет убийство. Как вам известно, оно действительно произошло.

Я хорошо понимал, что в то время не было никакой возможности узнать человека, совершившего преступление. Единственное, что мне оставалось, это попытаться понять характер этого человека. У меня были кое-какие факты: письмо, способ убийства, личность жертвы. Но мне нужно было определить мотив преступления и мотив письма.

— Самореклама, — подсказал Кларк.

— И безусловно, мания величия, — добавила Тора Грей.

— Конечно, естественно было стать на этот путь. Но почему он выбрал меня? Почему — Эркюля Пуаро? Если бы он послал свое письмо в Скотленд-Ярд, ему была бы обеспечена большая реклама. И еще большая, если бы он послал его в газету! Может быть, первого письма и не напечатали бы, но Эй, Би, Си мог не сомневаться, что, когда он напишет второе письмо, оно получит самую широкую огласку. Так почему же он выбрал Эркюля Пуаро? Не было ли тут какой-нибудь личной причины? В письме отчетливо чувствовался душок враждебности к иностранцам, однако это одно еще не могло меня удовлетворить.

И вот пришло второе письмо, а за ним последовало убийство в Бэксхиле Бетти Барнард. Теперь стало ясно (впрочем, я уже раньше это предполагал), что убийства будут совершаться в алфавитном порядке. Но хотя другим этот факт казался решающе важным, он не отвечал на основной вопрос, который я себе поставил: зачем нужно было Эй, Би, Си совершать преступления?

Мэган Барнард зашевелилась в кресле.

— Разве не существует такого извращения, как жажда крови? — спросила она.

Пуаро повернулся к ней.

— Вы совершенно правы, мадемуазель. Такое извращение существует — страсть к убийству. Но это не совсем подходит к данному случаю. Маниакальный убийца, жаждущий крови, обычно хочет убить как можно больше людей. Жажда крови возникает вновь и вновь. Все, к чему стремится такой убийца, это замести следы, а никак не афишировать себя. Подумаем о четырех жертвах Эй, Би, Си или хотя бы о трех (потому что я почти ничего не знаю ни о мистере Даунсе, ни о мистере Эрсфилде), и мы убедимся, что при желании убийца мог бы покончить с ними, не навлекая на себя ни малейшего подозрения. Франц Ашер, Доналд Фрейзер или Мэган Барнард, может быть, мистер Кларк, вот кого заподозрила бы полиция, даже не имея прямых улик. Никто и не подумал бы о неизвестном маньяке! Почему же убийца счел нужным привлекать к себе внимание? Разве обязательно было оставлять у каждого трупа железнодорожный справочник «Эй, Би, Си»? Что-то вынуждало преступника это делать. Может быть, это был какой-то сложный комплекс, связанный с железной дорогой? Тут я увидел, что проникнуть в мыслительный процесс преступника пока совершенно невозможно. Не могло же это, в самом деле, быть великодушием, страхом навлечь ответственность на невинных!