Юрий Емельянов - Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Однако, соглашаясь во многом со Шпеером, Геббельс обвинял его в узости кругозора. Он писал, что Шпеер «смотрит на вещи… сквозь призму чистейшего хозяйственника и инженера» и утверждал, что у него нет «государственного подхода к нынешнему военному положению». Геббельс заявлял, что он не позволит «вводить себя в заблуждение свидетельствами так называемых очевидцев».

Отвергал мысли Шпеера и Гитлер. Отвечая Шпееру на его призывы сохранять материальную основу экономики Германии, Гитлер отвечал: «Если мы проиграем войну, народ тоже будет проигран. Нет необходимости беспокоится о том, в чем будет нуждаться немецкий народ для элементарного выживания. Напротив, лучше будет, если мы уничтожим даже эти вещи. Потому что нация оказалась слабой и будущее принадлежит лишь более сильной восточной нации. Во всяком случае, после борьбы уцелеют только те, кто был более низким, так как лучшие уже убиты».

На меморандумы Шпеера Гитлер ответил 19 марта своим приказом, в котором была изложена программа «выжженной земли». В приказе говорилось: «Все предприятия и сооружения, относящиеся к военной, транспортной, промышленной сфере, а также к сферам связи или снабжения, должны быть уничтожены». Шпеер писал: «Это был смертный приговор для немецкого народа. Он требовал применения принципа «выжженной земли» в самой своей крайней форме». Кроме того, исполнение этого приказа поручалось не Шпееру, а гаулейтерам.

В конце марта Шпеер выехал в Рур, чтобы обсудить с представителями делового мира Германии сложившуюся ситуацию. Вместе с руководителем промышленников Рура Роландом Шпеер провел совещание руководителей горнорудных компаний. На нем было решено собрать все взрывчатые вещества и выбросить их в болота. Шпеер выделил промышленникам 50 автоматов для охраны энергетических установок от подрывников, которые могут быть направлены гаулейтерами.

Затем Шпеер провел встречу с гаулейтерами Рура, уговаривая их не осуществлять действия по подрыву предприятий. Хотя он говорил о возможности вернуть потерянные территории, он снова и снова объяснял им, что «секретного оружия», которое спасет Германию в последнюю минуту от поражения, не существует. Он уговаривал гаулейтера Дюссельдорфа Флориана не подписывать его приказ о поджоге всех зданий в городе. Некоторые гаулейтеры прислушивались к его аргументам, другие говорили о необходимости выполнять приказ Гитлера.

Когда 28 марта 1945 г. Шпеер вернулся из поездки в Берлин, он узнал про отставку Гудериана. Одновременно он ознакомился с распоряжением командующего войсками связи, сделанном на основе приказа Гитлера. Было приказано уничтожить все провода и установки почтовых учреждений, железнодорожных и водных путей, линий электропередач. С помощью взрывов, огня или размонтирования должны были быть уничтожены все телефонные, телеграфные и телетайпные линии, мачты, антенны, передающие и приемные устройства. Чтобы помешать противнику предпринять хотя бы временные ремонтные работы в системах связи, все склады с запасными частями, проволокой, а также диаграммы систем и их описания должны были быть полностью уничтожены. Правда, ответственный за исполнение распоряжения генерал Альберт Праун дал понять Шпееру, что он будет «с умом» осуществлять этот приказ.

Через два дня Шпеер узнал о приказе командующего по транспорту. В нем говорилось: «Задача состоит в том, чтобы создать транспортную пустыню в оставляемой территории». Приказывалось уничтожать все мосты, пути, железнодорожные депо, ремонтные мастерские и их оборудование, шлюзы каналов, все паровозы, пассажирские и товарные вагоны, баржи. Каналы и реки должны были быть перегорожены затопленными судами. Для уничтожения оборудования предполагалось использовать взрывчатые вещества. В случае их отсутствия предлагалось прибегать к поджогам или механическому уничтожению оборудования.

Шпеер узнал и о том, что его собираются заменить Зауром на посту министра вооружений. Теперь Шпеера винили в военно-техническом отставании Германии. Констатируя то, что немецким летчикам «пришлось летать на немыслимо плохих машинах», Геббельс 28 марта записал в своем дневнике: «Часть вины за то, что мы все еще производим эти старые, никому не нужные машины, уступающие в тактико-техническом отношении самолетам противникам и не приносящие нам никакой пользы, несет также Шпеер. Фюрер противопоставляет его Зауру как более сильной личности. Заур – твердый человек, который выполнит данный ему приказ, применив для этого даже насилие, если будет нужно. В известном смысле он антипод Шпееру. Шпеер в большой мере художественная натура. У него, конечно, большой организаторский талант, но политически он слишком неопытен, чтобы в это кризисное время на него можно было целиком положиться».

Особое раздражение у Геббельса и Гитлера вызывало сопротивление Шпеера приказам о «превращении Германии в пустыню». В тот же день Геббельс писал: «Фюрер страшно негодует по поводу последних соображений, которые представил ему Шпеер. Шпеер поддался уговорам своих промышленников и теперь постоянно утверждает, что у него просто руки не поднимутся, чтобы перерезать пуповину, питающую немецкий народ. Это могут сделать только наши противники. Он же, по его словам, такую ответственность на себя не возьмет. Фюрер объяснял ему, что мы, так или иначе, должны нести ответственность и что теперь речь идет о том, чтобы довести борьбу нашего народа за свою жизнь до успешного завершения, а тактические вопросы играют сугубо подчиненную роль».

Геббельс утверждал, что «фюрер намерен вызвать к себе Шпеера сегодня пополудни и поставить его перед очень серьезной альтернативой: либо он должен приспособиться к принципам ведения современной войны, либо фюрер откажется от сотрудничества с ним. С большой горечью он говорит, что лучше бы ему сидеть в доме призрения или уползти под землю, чем поручать строить себе дворцы сотруднику, который подводит его в критическую минуту. Фюрер готов обрушиться на Шпеера с невероятным гневом. Я думаю, что в ближайшие дни Шпееру от него не поздоровится. Более всего фюрер хотел бы, чтобы Шпеер прекратил свои откровенно пораженческие разглагольствования».

Причины разногласий со Шпеером Геббельс видел в том, что он стал проводником идей видных промышленных кругов, которые искали быстрого и максимально безболезненного выхода из войны. Геббельс подчеркивал: «Во всяком случае, правильно, что фюрер хочет любым способом вырвать Шпеера из рук дурно влияющих на него промышленников. Нельзя более допускать, чтобы окружающие его промышленники играли им как мячиком».

Оправдывая курс на «выжженную землю», Геббельс писал: «Правильно и то, что фюрер решил не отдавать противнику ничего из нашего военно-промышленного потенциала, ибо иначе это будет в кратчайшее время использовано против нас. Утверждение, что мы не имеем права брать на себя ответственность за разрушение нашего военно-промышленного потенциала, – чистейшая чепуха. История нас оправдает, если мы выиграем войну, но откажет нам в оправдании, если мы ее проиграем, причем безразлично, по какой причине случится то или иное. Мы должны нести ответственность и обязаны быть достойными ее».