Илья Рухленко - Что ответить дарвинисту? Часть II

Казалось бы, это вредная мутация. Ведь онемевшему сверчку теперь нечем очаровывать самку. Но дело в том, что на этом же острове живет еще и паразитическая муха ( Ormia ochracea ), которая тоже очень любит слушать песни сверчков. Однако любит она это делать совсем не по той причине, по которой эти песни нравятся самкам сверчков. А по причине, которая вряд ли понравится самим певцам – паразитическая муха находит сверчков, ориентируясь на звуки песни, и откладывает на сверчков своих личинок. Чаще на самцов, но нередко и на самок, если те оказываются в зоне досягаемости паразитической мухи (Zuk et al., 1993). Личинки мух «вбуравливаются» в тела бедных сверчков и начинают пожирать их заживо.

Поскольку на острове Кауаи паразитические мухи изобильны, то получается, что онемение сверчков, произошедшее в результате мутации, разрушившейскрипичный инструмент, оказалось не такой уж и вредной мутацией (Zuk et al., 2006). Наоборот, даже полезной. Потому что онемевшие сверчки оказались довольно сообразительными парнями (во всяком случае, по уверениям самих авторов работы). Они стали использовать других, немутантных сверчков для соблазнения самки. Немые сверчки тоже привлекаются на звук песенки немутантных сверчков, и пока певец развлекает всю округу песнями (привлекая как самок сверчков, так и паразитических мух) немые сверчки могут спариться с теми самками, которые оказались поблизости. Таким образом, мутантные сверчки научились успешно распространять свои гены, несмотря на собственную немоту. [173]Более того, они еще и оказались значительно менее подвержены атакам паразитической мухи, потому что муха тоже ориентируется на песенку своей жертвы, и естественно, онемевшие сверчки привлекают внимание этой мухи меньше, чем поющие. В результате, однажды произошедшая мутация «онемения» широко распространиласьв местной популяции сверчков. Причем распространилась с молниеносной (для эволюционных процессов) скоростью – менее чем за 5 лет(или даже за 3).

Еще в 1993году авторы работы (Zuk et al., 1993) отмечали, что на острове Кауаи заражено примерно 27 %самцов и 7 %самок сверчков Teleogryllus oceanicus . Видимо, вследствие высокой смертности, начиная с 1991года, исследователи наблюдали, что с каждым годом местное население сверчков становится всё меньше. И к 2001году сверчки стали совсем редкими (Zuk et al., 2006). Однако уже в 2003году ситуация резко изменилась. В этот год исследователи увидели, что сверчки стали намного более многочисленны, чем раньше. Хотя при этом уже практически не раздавалосьникаких песен. Соответствующее исследование показало, что примерно 96 %самцов сверчков в 2003 году были уже «немыми» (т. е. имели редуцированные зубчики, расположенные в ряд, со «сбитым» углом расположения). При этом зараженность сверчков личинками паразитических мух очень резко упала (до 1 %процента).

Дополнительные исследования показали, что за редукцию «скрипичного аппарата» была ответственна, скорее всего, единственнаямутация в единственном гене.

Таким образом, мы, похоже, всё-таки имеем перед собой пример эволюции морфологического признака под действием именно естественного отбора – работающий«скрипичный аппарат» заменился сломанным«скрипичным аппаратом». То есть, мы наконец-то (!) нашли то, что так долго искали в природе – установленный пример эволюции (хотя бы какого-нибудь) морфологическогопризнака под действием именно естественного отбора .

К сожалению, нашу великую радость в данном случае омрачают два обстоятельства. Во-первых, мы видим, что подобные примеры экстремально редки в природе, что уже само по себе ясно даёт понять, насколько на самом деле «распространена» в природе эволюция под действием естественного отбора . Во-вторых, и это самое главное – нашу радость омрачает то обстоятельство, что это ярко выраженный пример деструктивнойэволюции. То есть, такой эволюции, где признак не создаётся, а наоборот, уже имеющийсяпризнак разрушается. Понятно, что одно дело, когда достаточно сложный скрипичный аппарат сверчка создаётся, и совсем другое дело, когда этот (уже имеющийся) аппарат подвергается поломке. Как известно, «ломать не строить» (С). Особенно, если поломка происходит в результате всего одной единственной мутации.

Кроме того, еще одним печальным обстоятельством (для верующего дарвиниста) в данном примере является та роль, которую авторы установили для полового отбора . Ведь предполагается, что песенка сверчка (и его специальный «скрипичный орган») – это результат соответствующей эволюции под давлением полового отбора , где самки предпочитали самых поющих сверчков (или, например, просто лучше их находили). Однако в этом исследовании оказалось, что самки сверчков, во-первых, совершенно неразборчивы в этом плане – они не могутотличить даже нормального (поющего) сверчка от совершенно «немого». Во-вторых, оказалось, что популяция, почти целиком состоящая из немыхсверчков, тем не менее, весьма успешносправляется с производством потомства, быстро восстанавливаясобственную численность по факту(см. выше). В таком случае становится непонятно, зачем же самцам сверчков понадобилось вообще «огород городить», создавая (в ходе эволюции) такие сложные морфологические и поведенческие приспособления, «завязанные» на пение? При этом можно вспомнить и то обстоятельство, что самцы некоторых других видов сверчков вообще не утруждают себя процессом очарования самок песенкой, а просто принуждаютсвоих самок вступать с ними в интимную связь при случайной встрече. В общем, становится трудно представить себе формирование столь сложных морфологических и поведенческих признаков у самцов сверчков на фоне, во-первых, откровенной неразборчивости самок, а во-вторых, при наличии куда более простых решений, в рамках которых могло бы протекать половое поведение сверчков.

Однако давайте пока не будем о бедном половом отборе . Сейчас мы разбираемся с примерами эволюции под действием естественного отбора , и у нас, похоже, всё-таки получается именно эволюция морфологического признака. Действительно, чисто формально, морфологический признак реально изменился – он сломался.

Давайте условно назовем подобную эволюцию – «эволюцией калек и инвалидов» .

В этом отношении озвученный пример напоминает еще одну известную мутацию. Как известно, мутация, приводящая к заболеванию серповидноклеточной анемиейу человека, в целом, безусловно, вредна. Эта болезнь серьезно снижает качество жизни, если человек гомозиготен по этому признаку, то есть, если обекопии соответствующего гена имеют данную мутацию. В гетерозиготном состоянии (где эту мутацию имеет только одиналлель), негативные симптомы болезни либо проявляются в легкой форме, либо вообще практически не проявляются.