Андрей Гоголев - Занимательная история. Выпуск 2

Какой, к чёрту, особый путь может быть в стране, если первые Романовы вкупе с попами доопустили страну на уровень цивилизационного отставания от Европы минимум в 300 лет! Редкие (штучные!) правители пытались потом вытаскивать Империю из Эпохи Моли, всякий раз осуществляя такие попытки исключительно через океаны народной крови, никогда не создавая при этом национальные интеллектуальные элиты! Причём всегда с уходом таких лидеров «болото» повальной глупофилии во власти опять затягивало страну в омут мракобесия.

Можно ли считать, что и в XXI веке изменилось что-то в России, если богологи официально получили право защиты и признания докторских диссертаций и, соответственно, право сидеть рядом (sic!) с академиками РАН? Не превращается ли конституционно светская страна в Зазеркалье вообразимых сущностей?

«Значение научной работы можно измерить числом предыдущих публикаций, чтение которых становится ненужным после этой работы» – блестящая фраза Д. Гильберта. Сколько в XX–XXI веках существует таких работ, принадлежащих перу русских учёных? – Этот вопрос, как Гамбургский счёт. Не так ли? Но кто наберётся мужества опубликовать этот счёт сегодня? Нет! Не для самоунижения! Для чёткого понимания масштаба предстоящих задач!

Разумеется, под пеной умофобии в стране всегда нарождались таланты и гении. Иначе непонятно, кто реально отстроил столь грандиозное государство? кто выстоял против набегов многочисленных супостатов? кто создал атомный щит страны? кто первым вышел в Космос? Но все гении пробивали свои идеи всегда и исключительно «не благодаря, но вопреки», руководствуясь лозунгом «Не верь! Не бойся! Не проси!».

В стране есть памятник букве «ё», в Москве торчит отвратная груда металла в честь забугорного Колумба (якобы Петра), есть даже памятник алкоголику, но нет ни памятника народному герою Михалко, ни сберегшему под Смоленском кровь соотечественников Михаилу Глинскому, ни реформатору Василию Голицыну, ни стойкому налоговому инспектору Фёдору Качанову, ни совести нации купцу Кокореву, ни блестящему аналитику генералу Нечволодову и многим, многим иным позабытым героям страны, в том числе и не российского происхождения. Как нет ни фильмов, им посвящённых, как нет и имён многих из них в школьных учебниках истории. Это нормально?

Михалко

Патрик Гордон, †1699: «В это время (1657 год) никто так не досаждал и не вредил шведам в Пруссии, как некий Михалко – сын прусского крестьянина. Он послужил шведам в чине рейтара и капрала и, будучи взят поляками в Пе[ль]плинском монастыре (шведы говорили, что тот от них сбежал), вскоре собрал кое-каких вольных людей. Хорошо зная все дороги и закоулки, он отбирал у шведов много добра и всегда уходил в Тухель, Кониц или Члухув. Когда имперцы, или германцы, вступили в Пруссию и блокировали Торн, он созвал людей, занял замки Штаргард (Старогард. – польск.) и Липинки и с отрядом легкой конницы рыскал по округе, причиняя повсюду великий ущерб и подобно грому обрушиваясь на шведов у самых ворот их крепостей. Затем он снова ускользал неведомо куда, и было слышно лишь о том, что он нанес урон в другом месте и исчез»

Михаил Глинский

Исабель де Мадариага: «В молодости Михаил Глинский провёл двенадцать лет в Италии, стал католиком и сражался в армии курфюста Альбрехта Саксонсокого, а затем в войске его сына Фридриха, великого магистра Тевтонского ордена… в 1506 году попав в немилость, перешёл в ряды прорусской партии, покинул Литву и поступил на русскую службу вместе с двумя братьями, Иваном и Василием (отец Елены Глинской, матери Ивана IV. -А.Г.). Он получил и поместья, и кормление; в 1514 году содействовал завоеванию Смоленска, который был ему обещан Василием III, но тот своего обещания не сдержал. Возмущённый Глинский задумал было вернуться в Литву, был арестован… освобождён в 1527 году».

Его смелые укоры племяннице в измене мужу и в поругании памяти мужа с Овчиной Телепнёвым закончились для магната-воина плохо: в 1534 году как бы вдовствующая царица Елена бросила своего дядьку в тюрьму, где белорусский интеллектуал и герой сражения за Смоленск вскорости и умер.

Софья Алексеевна Романова, †1704

Де ла Невилль, 1698: «Составив полное описание дел в Московии, уместно показать, что смятения, которые произошли в этом государстве и которые последуют впредь, вызваны интригами царевны Софьи (она ужасно толстая, у неё голова размером с горшок, волосы на лице, волчанка на ногах, и ей по меньшей мере 40 лет).

Её ум и достоинства вовсе не несут на себе отпечатка безобразия её тела, ибо насколько её талия коротка, широка и груба, настолько же ум её тонок, проницателен и искусен.

Если бы она довольствовалась просто управлением государством и не имела бы намерения избавиться от своего брата Петра, то никто не осмелился бы встать на сторону этого юного князя против неё».

Понятно, что все действия князя Голицына по выводу страны из Эпохи Моли не могли предприниматься без согласования с царевной Софьей, чей образ так сильно разнится с убогими киношными штампами!

В.В. Голицын, †1714

Де ла Невилль, 1698: «Те, кто больше всех выказал радости при опале великого Голицына, хорошо видят сегодня потерю, которую они понесли, потому что Нарышкины, которые правят ими сейчас, в такой же мере грубые, как и невежественные, и они начинают разрушать всё то, что этот великий человек сделал для славы и выгоды народа, желая заслужить одобрения, вновь влезши в свою прежнюю шкуру, столь же чёрную, сколь и зловонную.

Эти невежды начали с того, что вновь запретили въезд иностранцам в страну, а также отправление католической службы, так что теперь только польский посол имеет часовню, и то достигнуто почти силой. Считают даже, что они принудят затем московитов не учиться ничему, кроме чтения и письма, как прежде; встав в этом, как и в других делах, на путь тиранического правления, они заставят всех оплакивать этого великого князя.

А ведь он приказал построить великолепное каменное здание учебной коллегии, вызвал из Греции около 20 учёных и выписал множество прекрасных книг (для Славяно-греко-латинской академии. – А.Г.); он убеждал дворян отдавать детей своих учиться и разрешил им посылать одних в латинские училища в Польшу, а для других советовал приглашать польских гувернёров, и предоставил иностранцам свободный въезд и выезд из страны, чего до него никогда не было…

До правления Голицына нужно было ходить по грязи, но он это исправил, приказав вместо мостовых, которых нет в этой стране, застелить весь город досками; после его опалы только главные улицы поддерживаются в таком виде.

Он хотел также, чтобы местное дворянство путешествовало, чтобы оно научилось воевать за границей, поскольку его целью было превратить в бравых солдат толпы крестьян, чьи земли остаются необработанными, когда их призывают на войну. Вместо этой бесполезной для государства службы он предполагал возложить на каждого умеренный налог, а также содержать резидентов при основных дворах Европы и дать свободу совести».