Ральф Иззард - По следам снежного человека

На следующее утро Джералд пошел вниз по долине, чтобы присмотреть укромное место где-нибудь высоко под скалами правого склона. Мне надо было кое-что написать, но дальше слов «Глава первая» дело не пошло, так как явился Бис верхом на пони. Он его перехватил, когда тот спускался обратно в Тхьянгбоче. Бис был в полном восторге от гигантских розовых вьюнков, виденных им по дороге. Вблизи хижин Лобудже имелась большая колония пищух, в прошлом году кишевшая этими симпатичными зверьками. В марте, когда Бис впервые побывал в районе нашего теперешнего лагеря, они еще были на месте. Теперь мы не видели ни одной. Это удивило нас, но вскоре все стало ясно. Колонией завладело несколько желтобрюхих ласок, за чьими изящными играми среди камней мы наблюдали, сидя за вторым завтраком. Нараян, Норбу и сопровождавший Биса шерпа Таси некоторое время карабкались по камням, пытаясь поймать хоть одну ласку, но эти создания оказались слишком проворными. Днем Бис покинул меня, намереваясь вернуться в базовый лагерь, а затем подняться к Дуд-Покхари. Под вечер опять стало очень холодно, и, не желая переводить топливо, мы в семь часов забрались в спальные мешки. Утром палатки снова оказались обледеневшими.

Назавтра Джералд с оставшимися у нас четырьмя шерпами-кули отправился строить убежище в том месте, откуда просматривалась нижняя часть ледника Кхумбу, а также верховье долины Чола-Кхолы. К полудню я закончил писать и решил совершить небольшую прогулку вверх по абляционной долине, шедшей вдоль ледника Кхумбу. Стоило мне пройти всего несколько сот шагов, как я понял, что это была идеальная страна йети. Там имелись длинные поросшие дерном участки, усеянные огромными валунами, кое-где попадались маленькие озера, а налево тянулось как бы бесконечное высокое неровное нагорье, изобиловавшее бесчисленными убежищами среди камней. Тут и там мы видели помет волков или лисиц, доказывавший, что этот район был хорошо населен. Пройдя вверх километра полтора, я наткнулся на довольно старые загадочные широкие следы на участках замерзшей грязи. После тщательного изучения я пришел к выводу, что они принадлежат, вероятно, медведю, но какому медведю — являлось новой загадкой. Я считал совершенно невероятным, чтобы то мог быть гималайский черный медведь, которого никогда не видели на такой высоте, и столь же невероятным, чтобы это был красный медведь, по уверениям шерпов, никогда не встречающийся в этом районе. Очевидно, мысль о медведях не оставляла меня, так как я готов был поклясться, что там, где долина сужалась и путник оказывался вынужденным траверсировать каменистую осыпь на склоне ледника, я слышал совсем рядом с собой медвежье рычание. Это произвело на меня вполне определенное впечатление, так как, кроме ледоруба, при мне не было никакого другого оружия; однако, хотя я очень внимательно осматривался вокруг, все время готовый к тому, чтобы пуститься стремглав вниз, спасаясь от мчащегося за мной медведя, я нигде не видел укрытия, где мог бы спрятаться такой большой зверь. Возможно, от пребывания на большой высоте у меня начались галлюцинации, но я и теперь еще убежден, что слышанные мною звуки были рычанием медведя.

Солнце садилось, когда я повернул к дому. Близ Лобудже я впервые заметил узкий кулуар, который вел направо в нагромождение скал. Почва была песчаная, и на ней виднелись два ряда следов разной величины; теперь не оставалось почти никаких сомнений в том, что это были медвежьи следы, вероятно медведицы с медвежонком. Я прошел по следу, чувствуя себя не очень уютно (хотя он и был старый), шагов триста вверх по ущелью, вскоре расширившемуся и превратившемуся в обширный каменистый амфитеатр. Там след затерялся. Было уже темно, когда я достиг лагеря. Анг Тсеринг и Норбу вышли навстречу, подавая сигналы полицейскими свистками.

На следующий день рано утром Джералд отправился к себе в убежище, построенное кули по его указаниям. В полдень я снова двинулся вверх по леднику, решив добраться до Озерного лагеря, но день оказался потерянным. В отличие от вчерашнего состояния я ощущал апатию и с трудом дышал. Мне действительно было тяжело идти, и при виде зловещих туч, скоплявшихся в небе, я то и дело испытывал соблазн повернуть назад. Некоторое время я упорно взбирался по ужасному участку ледника с каменистой тропой, но меня вдруг охватило сознание тщетности всех усилий и я уселся на камень. Несомненно, я шел слишком медленно, чтобы благополучно добраться до Озерного лагеря и спокойно проделать обратный путь. У меня пропало всякое желание двигаться дальше, но — и это было еще хуже — я не хотел возвращаться. Несколько минут я просидел в каком-то отупении, пока не пустился, собрав всю свою энергию, назад, пристыженный и искренне недоумевавший, как я смог в прошлом году пройти за один день от Лобудже до Эверестского ледопада и обратно в Лобудже. Теперь, пройдя четверть этого расстояния, я чувствовал себя изнуренным. Впрочем, оказалось к лучшему, что я раньше времени повернул назад, ибо зловещие тучи неожиданно разразились густым мокрым снегом и разыгралась сильная метель, слепившая глаза. Я возвратился в лагерь совершенно промокший и белый с головы до ног. В данном случае лень, вероятно, спасла мне жизнь, так как, пойди я дальше к Озерному лагерю, мне пришлось бы пробыть на метели еще часа два и я вряд ли смог бы найти дорогу назад. Я остался в убеждении, что ледник Кхумбу прекрасное место для поисков йети.

Почти напротив Лобудже по ту сторону ледника возвышается пик Покалде вышиной свыше 6000 метров. Чуть пониже вершины имеется седловина, ведущая в долину Ймджа-Кхолы. На следующий день я сидел за вторым завтраком, как вдруг вдали в стороне Покалде послышались крики. Высоко в горах звук разносится изумительно далеко, и лишь через некоторое время нам удалось в бинокль различить алые бриджи Тома, мелькавшие в верхней части седловины Покалде. Вскоре рядом с ним появилось еще несколько черных пятнышек, и нам стало ясно, что вся его партия пытается перебраться по седловине от Чукхунга к нам. Спуск с седловины к леднику Кхумбу не очень опасен, но мои шерпы, находившиеся в Лобудже, предвкушали возможность порадоваться различным мелким происшествиям и с надеждой наблюдали за тем, как Том вел вниз свой отряд носильщиков. Ни один из них не поскользнулся (если бы они и поскользнулись, это не причинило бы им большого вреда), и к чаю Том, Билл и Чанк со всеми своими шерпами были уже у нас. Вскоре снова пошел снег, и Джералд, который, сидя в своем убежище, больше ничего не мог различить, также присоединился к нам.

Этим вечером было решено, что все мы отправимся вверх к прежнему английскому базовому лагерю у подножия Эвереста и совершим ради удальства подъем по ледопаду. Партия Тома выйдет в путь завтра. Я дождусь прибытия следующего нарочного из Катманду, который, вероятно, находился уже в пути, и отправлюсь на день позже. Партия Тома вышла в 10. 30 утра, и я надумал проводить их, чтобы ознакомиться с дорогой на длинном участке каменистой осыпи под Озерным лагерем. Чувствуя себя на обратном пути достаточно бодрым, я сделал крюк и медленно взобрался на седловину между горами, расположенными к западу от ледника. Участники швейцарской экспедиции 1952 г. называли ее «Седловиной йети», так как следы, обнаруженные ими вблизи от Озерного лагеря, по-видимому, шли через нее. На седловине стояло множество пирамид из камней, доказывавших, что во всяком случае по ней часто проходили люди. Оттуда я увидел путь, ведущий, должно быть, в долину Дуд-Коси и огибающий ледник, который, вероятно, спускается с севера, и лишь затем разветвляется к востоку и к западу.