Фарида Габидуллина - Эволюция татарского романа

Велика роль внутреннего монолога – монолога души – при описании личностного мира героев, их психологических переживаний. Этот прием чаще всего используется в романе при создании образа Сагадат. И это естественно, поскольку она – деревенская девушка, человек тонкой души, богатая на душевные переживания. К тому же она – центральный образ, воплощающий идейно-эстетический замысел романа. Через ее мысли и чувства автор часто выражает свои собственные.

Способы передачи писателем своего отношения к описываемым событиям, идущее еще из творчества М. Акъегета и З. Бигиева, Г. Исхаки несколько осложняет: описывая события, он выражает по отношению к ним свои чувства и переживания. Поэтому в романе отражаются особенности повествования, характерные только для него. И еще, даже если писатель в произведении описывает события в соответствии с требованиями жанра, то меняется характер повествования: основная мысль произведения начинает выражаться не напрямую, а преимущественно с помощью системы образов и знаков (портрет, пейзаж, поэтические средства). Язык произведения, наряду с реализацией его в изложении события, разъяснении его, Г. Исхаки превращает в средство описания сути этого события, в слова-образы.

Одним из средств, используемых для раскрытия в романе характера героя, его внутреннего мира, является мотив сна, восходящий еще к древней литературе. Г. Исхаки использует его для более глубокого описания определенного психологического состояния героя. Кроме того, сон часто помогает раскрыть внутренние переживания, предшествующие испытаниям героя или решающим событиям, и превращается в средство предсказания его будущего. Сны Сагадат в романе выполняют именно такие функции.

Наконец, в раскрытии внутреннего мира героя велика роль пейзажа. Простота, мастерство в передаче красоты природы, умение искренно удивляться, передача разнообразия и многосторонности жизни природы, умение точно связывать перемены в природе с характерами героев, их поступками и происходящими событиями, и наряду с этим психологические контрасты, противопоставления, сравнения, подтверждение радости жизни, неотделимой от природы и деятельности, описание через пейзаж отношений между людьми, иллюстрация самых тонких нюансов человеческой психологии – все это характерные особенности произведений Г. Исхаки. Для того чтобы донести до читателя те моменты человеческого духа, которые напрямую ни словом, ни пером сделать невозможно, писатель обращается к лунному свету, сверканиям звезд, свисту ветра, скрипу снега, пенью птиц и др. Картины природы соответствуют жизни героев, их радостям и горестям, и этим оказывают на читателя сильное воздействие: «…желая немного остановить слезы, она прислонилась к забору, снова посмотрела ввысь, снова та же луна произнесла те же слова, снова она увидела звезды, вот холодный ветер, размазав по всему лицу ее слезы, охладил щеки, свистящий ветер пронизывал все тело Сагадат» (С. 69). То, что в произведениях Г. Исхаки пейзаж прост и открыт, изображается последовательно в связи с их содержанием, объясняется глубоким пониманием автором роли природы в жизни человека. Вообще, писатель считает, что без природы жизни нет.

Усиление внимания к психологизму в произведениях литературы начала ХХ в. приводит к возрастанию внимания к поэтике пейзажа. Расширяется его смысл, обогащается содержание. Просветительская проза в описании окружающего мира и природы – это чаще всего их статическое проявление. В таких произведениях пейзаж используется как вступление к повествованию, скорее в качестве украшения. Обращение к пейзажу в просветительской прозе вернее будет считать как одну из деталей окружающего мира героя. В начале века наблюдается стремление писателей более глубоко прочувствовать природу. Поэтика пейзажа сложная и изобретательная начинает играть все большую роль в ткани литературных произведений, и в психологии героев пейзаж превращается с эстетическую потребность, необходимость. А это способствовало обогащению ее психологической окраски.

В творчестве писателей Ш. Камала, Г. Ибрагимова, Ф. Амирхана, М. Гафури поэтика пейзажа превращается в активный психологический источник, разбудивший, волнующий и даже изменивший эмоциональный мир героев. В этом случае на передний план выдвигается романтическая тенденция, которая делает акцент на восприятие трагических картин природы с эмоциональной напряженностью. Усиление подобной тенденции в пейзажной поэтике литературоведы объясняют влиянием революции 1905–1907 гг. Нельзя не учитывать также влияния многочисленных переводов из других литератур, в особенности русской. В литературе этой эпохи пейзаж активно используется в описании природы мест проживания татарского народа и ее писателей. Если Ф. Амирхан, Г. Исхаки описывали природу окрестностей Казани, Поволжья, то Г. Ибрагимов и М. Гафури отличаются описанием реки Белой и природы Башкортостана. В произведениях Ш. Камала занимают значительное место картины солнечного юга России, горные и морские пейзажи, картины угольных шахт, и такой пейзаж дается не только как элемент украшения, а встает перед нашим взором как неотделимая среда простых людей, мыкающихся в этих местах в поисках счастья, как реальные условия жизни литературных героев. Созвучность между «Нищенкой» Г. Исхаки и «Хаят» Ф. Амирхана в плане художественного описания оттенков связи между картинами природы с внешним и внутренним миром героя достаточна ощутимая. Исследователи в связи с переживаниями Хаят обращают внимание на появление образа «весна-молодость». Ю. Нигматуллина пишет: «Ф. Амирхан с удивительной психологической глубиной показал переживание Хаят, борьбу различных чувств в ее душе. И на этот раз внутренний конфликт находит свое отражение в контрастных образах молодости-весны и старого мира» [112. С. 43]. Внутренние переживания Хаят, как и у Сагадат, даются в связи с окружающими ее картинами природы, различными предметами: «Ветер за окном то пронзительно свистел, то оглушительно ревел, потом начинал выть волком, вопить как нечистая сила; и снова свистел, и выл, и ревел… Над головой, грозя сорваться, скрежетала железная кровля. Трещали оголенные деревья и еще что-то стонало, билось, с силой падало оземь. Звенели стекла окон, скрипели двери, точно в них ломились люди, пришедшие в дом с дурными вестями.

Хаят сидела, боясь шелохнуться, охваченная каким-то неопределенным, но тяжелым чувством. Это была не то тоска, не то страх» [14. С. 195].

И в творчестве Г. Ибрагимова наблюдается изображение взаимодействия картин природы и переживаний литературного героя посредством приемов контраста или параллелизма. Например, психологическое состояние Марьям из романа «Яшь йөрәкләр» («Молодые сердца») автор передает следующим образом: «Иногда, не выдерживая даже маленьких вопросов, глаза наполняются слезами, в горле образуется комок, и для того, чтобы себя не выдать, она берет кумган и выходит во двор. Короткий осенний день проходит, снова приходит ночь. И опять устанавливается такая же тишина, или откуда-то начинает дуть рвущий душу ветер, раздается чей-то жалобный, и страшный вой. И старые деревья в саду начинают шуметь в ночи каким-то тревожным звуком. Душа боится, нутро чего-то остерегается» [69. С. 32.].