В. Гончаренко - Институт гуманитарного вмешательства в современных международных отношениях

Впервые подобные акции были проведены в операциях в Намибии и Анголе (1989 г.), которые положили начало становления эпохи целостного миротворчества.

Об этих операциях см.: www.un.org/DeDts/DPKO/Missions/onucabackgr.html#two (Последнее обращение 10.01.2014) Подробное разграничение между операциями «первого поколения» и «второго поколения» см. также Neuhold Н. Collective Security After «Operation Allied Force», in: Max Planck Yearbook of United Nations Law / ed. by Frowein J.A. and Wolfrum R. – 2000, Vol. 4, p. 73—106.

Multidisciplinary Peacekeeping: Lessons from Recent Experience, December 1996, DPKO.

Применение института санкций, который предусмотрен международным правом (нормы VII и VIII Глав Устава ООН), допустимо в случаях непосредственной угрозы миру, при нарушении мира или совершения акта агрессии. Для применения санкций не требуется согласие того государства, в отношении которого они вводятся. Государство подвергается санкциям в соответствии с выраженной им волей соблюдать обязательства, предусмотренные Уставом ООН. Эффективность применяемых санкций во многом зависит от соблюдения определенных условий: конкретная постановка целей санкций, легитимное решение в отношении правомерности их применения, гибкое использование и минимизация отрицательных последствий санкций для населения, создание благоприятных условий для работы организаций гуманитарной направленности, обеспечение действенного международного контроля.

См., к примеру, Хохлышева О. О. Действующее международное право и современный миротворческий процесс: Учебное пособие. / О. О. Хохлышева. – Нижний Новгород, 2000. – С.. 80; Kiani М. The Changing Dimensions of UN Peacekeeping, in: Strategic Studies, Vol. XXIV, Spring 2004, No 1, p. 188.

См.: Аннан, К. А. Партнерство во имя всемирного сообщества. Годовой доклад о работе Организации,1998 год / К. А. Аннан. – Нью-Йорк: ООН, 1998.

См., например, Черниченко, С. В. Правовое обоснование операций по поддержанию мира // Российский ежегодник международного права. – С.-Пб., 1998—1999. – С. 331.

Как отмечает Т. В. Бордачев, «на место традиционной политики разделения враждующих сторон приходят новые формы миротворчества, которые включают в себя умиротворение противников силой» (См.: Бордачев, Т. В. Новый интервенционизм и современное миротворчество. / Т. В. Бордачев. – М., 1998. – С. 42).

Непосредственно в понятии «гуманитарная интервенция» существует внутренне противоречие, отмеченное английским профессором Лоуренсом Фридманом, которое заключается в одновременном присутствии двух смыслов. Первый смысл заключен в характере акции, которая предпринимается для восстановления мира и поддержания стабильности. Второй смысл заключен в грубом пренебрежении суверенностью независимого государства (См.: Freedman L. (ed.). Military Intervention in European Conflicts. London. 1994. P. 27).

Резолюция ГА ООН 43/131 «Гуманитарная помощь жертвам природных катастроф и чрезвычайных ситуаций того же порядка», принятая 8 декабря 1988 г., определила перечень условий по оказанию помощи в чрезвычайных ситуациях внутри государства и отметила, что оставление пострадавших без предоставления гуманитарной помощи значило бы создание угрозы нарушения человеческого достоинства или даже человеческой жизни (Преамбула, п. 8). Резолюция провозгласила принцип беспрепятственного и свободного доступа к нуждающимся в помощи, который не должен затрудняться как самим государством, так и его соседями. Однако Резолюция подтверждает суверенитет государства, в котором применяется гуманитарная помощь, признавая за ним ведущую роль в организационных, координационных и осуществляемых мерах гуманитарной помощи.

Bettati M., Kouchner B. Le devoir d’ingerence: peut-on les laisser mourir? – Paris, Denoel, 1987. – P. 10.

Kent G. Humanitarian Intervention. An Encyclopedia of War and Ethics. – Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1996. – P. 214.

Ramsbotham O., Woodhouse T. Humanitarian Intervention in Contemporary Conflict: A Reconceptualization. Cambridge, Mass.: Polity Press, 1996. pp. xii-xiii.

Цит. no Shashi T. Humanitarian Intervention: principles, problems and prospects. 629* Wilton Park Conference / Humanitarian Intervention? How can we do it better?

Murphy S.D. Humanitarian Intervention: The United Nations in an Evolving World Order. – Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1996. – PP. 11—12.

См.: Гусейнов В. Гуманитарная интервенция как элемент нового миропорядка? // Вестник аналитики. – 2001. – №3. – С. 123.

См.: Модин, Н. В. Гуманитарная интервенция в современных международных отношениях: Автореф. диссер. … канд. полит. наук. / Н. В. Модин. – М., 2009.– С. 20—21.

.См. напр., Stedman S. «The New Interventionists». Foreign Affairs, № l, 1993; Hofmann S. «The Politics and Ethics of Miltary Intervention». Survival, Vol.37, №4, 1995/96. pp. 29—51; Thomas C. New States, Sovereignty and Intervention. Gower, 1985

По мнению M. Уолцера, оправданием «гуманитарной интервенции» могут служить случаи, когда вмешательство выступает ответным действием на шокирующие человеческое сознание поведение государства. / Walzer М. Just and Unjust Wars: A Moral Argument with Historical Illustrations. 2nd., Basic Books, New York, 1992. p. 59. С точки зрения С. Хоффмана, с моральной точки зрения военная интервенция всегда может быть оправдана, когда внутригосударственный кризис несет угрозу как региональной, так и международной безопасности, когда имеются неопровержимые факты массовых нарушений прав человека». / Hofmann S. «The Politics and Ethics of Military Intervention». Survival, Vol.37, №4, 1995/96. p. 30.

См. Морозов Ю. В., Глушков В. В., Шаравин А. А. Балканы сегодня и завтра: военно-политические аспекты миротворчества / Ю. В. Морозов, В. В. Глушков, А. А. Шаравин. – М., 2001. – С. 222.

Annan, Kofi A. The Question of Intervention: Statements by the Secretary General. New York: United Nations, 1999. – P. 54—58.

Комиссия считает, что под суверенитетом следует понимать, ответственность государственной власти за то, как и с помощью чего она осуществляет функции по защите жизни своих граждан и их безопасности, а также повышению их благосостояния. Кроме того, государственная власть отвечает перед своим населениям в рамках политической ответственности, а перед международным сообществом – в деятельности ООН, и что руководители государства за свои действия могут быть привлечены к ответственности как за международные преступления, так и за отдельные упущения (См.: Доклад Международной Комиссии по вопросам интервенции и суверенитета государств, создана правительством Канады // The responsibility to protect. Report of the international commission on intervention and state sovereignty, Ottawa, 2001). Вместе с тем далее Комиссия принимает решение, что когда гражданам государства наносится непоправимый ущерб в ходе мятежа, гражданской войны, политических репрессий или недееспособности государственной власти, а само государство неспособно или не хочет предотвратить или прекратить причинение данного ущерба, принцип международной ответственности за защиту преобладает над принципом невмешательства (См.: Lee Feistein and Anne-Marie Slaughter. A Duty to Prevent // Foreign Affairs. Vol. 83 №1. January / February 2004. P. 140—141).