Александр Федосюк - Цивилизация права: по лезвию между двух анархий

Данное действие совпадает с выводами некоторых современных военных цивилистов 122 122 См.: Сурков А. Н. Гражданское право и система военного управления: Монография – М.: ВА ГШ, 2006. об ограничении любой гражданско-правовой правосубъектности (ответственности) военных организаций, но системно материальная «безответственность» субъектов гражданского права может быть обусловлена и конституционно допускается государством только в условиях чрезвычайного, «военного» положения 123 123 Ст. 56 Конституции РФ. «1. В условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и срока их действия». или несения боевого дежурства, пограничной службы 124 124 См.: Бараненков В. В. Военная организация как юридическое лицо в системе федеральной пограничной службы Российской Федерации: Дисс. к.ю.н. – М.: 1999 (ДСП). . Объяснением такой «повальной» правосубъектности «военной организации в Вавилоне может служить, во-первых, системно-обусловленный низкий уровень правосознания профессиональных воинов во все времена (профессиональная деформация – война всегда есть нарушение, разрушение, неприятие гражданского закона), а, во-вторых, как и в настоящее время, – отсутствие или же недостаточность полноценных системных научных исследований в сфере правового регулирования.

Согласно Кодексу, также, признавалось незаконным распоряжение военачальника (администратора), направленное на изъятие имущества «илька» у воина или передачу этого имущества или самого воина (его личной свободы) третьему лицу. Подобное злоупотребление служебным положением влекло явное уголовное наказание 125 125 Так, например: §34 Законов Хаммурапи предусматривает, что «если декум или лубуттум забрал добро редума в наем, передал редума сильному в суде или забрал подарок, который царь дал редуму, то этот декум или лубуттум должен быть казнен». Немировский А. А. Указ. соч. , приравнивалось к уголовному преступлению, ввиду, возможно, существенности его безусловного влияния на стабильность основ государственного строя.

Сходство Кодекса с современным российским законодательством, в отношении признания недействительности юридически значимого 126 126 Так, например, по выражению Е. А. Суханова «для защиты прав участников корпоративных правоотношений может применяться такая мера, как признание недействительными юридически значимых действий». Суханов Е. А. Гражданское право: в 2 т. Том 1 // Учебник изд. 2-е. – М.: БЕК, 1998. С.8. фактов в значительной степени обусловлено тем, что в обоих случаях акцент делается на существенности правил оформления договора 127 127 Так, например: согласно §105 Кодекса: «Ecли шамаллум (торговый агент) был небрежен и не получил документ с печатью на серебро, которое он дал тамкару (его начальнику), то серебро без документа к счету не будет причислено». Немировский А. А. Указ. соч. .

Для унификации терминологии, используемой в настоящем исследовании и исключительно в его рамках, все юридически значимые события, документы, действия объединены понятием – «юридически значимые 128 128 По словам В.М.Сырых «красной нитью через все юридические науки проходит проблема разработки средств, способов, гарантий, призванных обеспечивать достоверность, правдивость информации о правовых нормах, о реальных жизненных ситуациях, юридически значимых действиях и поступках конкретных лиц». Сырых В. М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1: Элементный состав. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Юридический Дом «Юстицинформ», 2001. С. 241. факты» 129 129 По утверждению О. Д. Гараниной, «научный факт выступает в виде прямого зафиксированного наблюдения объекта, показания прибора, фотографии, протоколов опытов, таблиц, схем, записей, архивных документов, проверенных свидетельств очевидца и т. д… Научный факт является и результатом научного исследования и исходным основанием для теоретической деятельности». Гаранина О. Д. История и философия науки. Часть II.: Учебное пособие. – М.: МГТУГА, 2008. С.23. . По мнению В. Б. Исакова 130 130 Исаков В. Б. Юридические факты в советском праве. – М.: Юридическая литература. 1984. с. 5. , «практический смысл и научная ценность теории юридических фактов заключаются в том, что она изучает один из аспектов фактической обоснованности правового регулирования». К тому же, «система юридических фактов, четко очерченных в законодательстве, своевременно, полно и достоверно установленных в процессе применения права» является одной «из важных гарантий… законности». Но в настоящее время «место юридических фактов в «механизме правового регулирования», их функции в правовой системе до конца не раскрыты, а регулирующие возможности не всегда используются в полной мере. Поэтому, локальное введение в рамках данной работы понятия «юридически значимого факта» (универсального, сводящего воедино все юридически значимые события, документы, действия), с одной стороны, способствует выяснению фактической обоснованности правового регулирования как бесспорно важного системного явления, а с другой стороны, позволяет избежать отклонения данного исследования в сторону изучения природы неопределенного и спорного термина.

Гражданский кодекс Российской Федерации, по сравнению с Кодексом Хаммурапи, расширяет перечень последствий недействительности, учитывая субъективные критерии умысла, злонамеренности при заключении сделки 131 131 См.: ст. 169, 178 – 179 ГК РФ. СЗ РФ, 1994, №32, ст. 3301. и персонифицированные характеристики субъектов 132 132 См.: ст. 171, 172, 175 – 177 ГК РФ. СЗ РФ, 1994, №32, ст. 3301. . Такая субъективизация имеет целью охрану прав не вполне дееспособных или недостаточно осторожных лиц от недобросовестности контрагентов но, одновременно, усиливает влияние субъективных факторов на требующее объективности судебное разбирательство, соответственно, создает существенные предпосылки для децентрализации (субъективизации) применения норм гражданского законодательства.

В Кодексе отсутствует базовая система категорий, научно определяющих регламентируемые им правоотношения («недействительность», «субъекты права», «объекты права», «договор» и так далее). Это позволяет сделать вывод о том, что вавилонское законодательство опиралось не вполне на «букву закона», а на более простую систему унифицированных правил, «правовых принципов» имеющих непосредственную цель – ускорение процесса судопроизводства и позволяющих достичь искомого при минимально—приемлемом объеме твердых правовых норм.