Григорий Акопов - Интернет и политика. Модернизация политической системы на основе инновационных политических интернет-коммуникаций. Монография

– господство идеи социального и технического прогресса;

– рационализацию всех общественных и межличностных отношений;

– готовность и стремление к постоянным переменам как в образе жизни, так и социально-экономических и политико-правовых институтах;

– возведение в ранг непреложных ценностей личной свободы и индивидуализма;

– взгляд на окружающий мир – природу – как объект реализации человеческих знаний и сил;

– постоянный интерес к будущему, «веруя», что оно обязательно лучше настоящего [89].

Заметим, что, несмотря на тот факт, что А.С. Панкратов под модернизацией понимает процессы индустриализации, характеристики культуры «модернизма» позволяют с уверенностью утверждать, что процессы информатизации способствуют модернизации социума и переходу от постиндустриального общества к информационному.

Отталкиваясь от характеристик, предложенных С.А. Панкратовым, обозначим признаки культуры «модернизма» в эпоху информатизации социума:

– господство идеи социального и технического прогресса на основе применения информационно-коммуникационных технологий;

– компьютеризация основных общественных и межличностных отношений (развитие информационных коммуникаций);

– готовность и стремление к постоянным инновациям в жизнедеятельности социума и деятельности социальных, экономических и политических институтов;

– возрастание личной свободы и индивидуализма за счет применения интернет-технологий;

– взгляд на интернет-среду как на объект реализации человеческих устремлений и самоорганизации;

– виртуализация идеалов и идеализация виртуальности.

В виду формирования инновационной культурной среды «модернизма» в интернет-соообществе формируется особая среда интернет-коммуникаций. В конце прошлого века, говоря о технике политической коммуникации, проф. Е.Г. Морозова справедливо отмечала: «В зависимости от техники коммуникации различают даже большие исторические эпохи: эпоху устной коммуникации, когда коммуникаторами выступали вожди, старейшины, колдуны, барды, а в качестве „посланий" использовались мифы и легенды; эпоху письменной коммуникации, главными фигурами которой являлись писцы, а позже – печатники, книгоиздатели, газетчики; сегодня мир живет в аудиовизуальную эпоху, когда коммуникация немыслима без электронных СМИ и, прежде всего, телевидения» [90]. Спустя десятилетия развития техники коммуникации формируется новая историческая эпоха, которую мы осмелимся назвать эпохой интернет-коммуникаций. Уже сейчас в развитых странах мира коммуникативные технологии выводят на лидирующие позиции не телевидение, а информационно-коммуникационную сеть «Интернет», в которой зарождается инновационный формат политической коммуникации – политические интернет-коннотации. Для конкретизации терминологии обозначим отдельные аспекты исследования коннотативного значения в работах отечественных и зарубежных ученых.

В отечественной науке термин «коннотация» используется довольно часто и преимущественно в различных гуманитарных науках. Однако отследить генезис термина «коннотация» в науке непросто. Как утверждает Т.С. Горохова в своем исследовании «Коннотативный аспект семантики глагольной лексики в современном русском языке» понятие «коннотации» возникло в схоластической логике и проникло в языкознание в XVII веке через грамматику Пор-Рояля (1660) для обозначения свойств в отличие от субстанции. Далее данное понятие получает развитие в логических исследованиях XIX века, в частности в трудах Дж. Ст. Милля. Он понимал под коннотацией признаки, сообщаемые словом; выделял собственные имена, которые служат меткой индивидуума, и коннотативные имена, определение которых представляет собой перечисление существенных суждений, которые могут быть помещены в рамки данного имени (Mill, 1970). Заслуга в выделении «чисто семантических коннотаций» принадлежит Л. Блумфильду. В его трактовке коннотация имеет «указание на определенный уровень речи, обусловленный социальными, региональными, техническими и культурными факторами» (Блумфильд, 1968). Со времени появления термина «коннотация» прошло более ста лет, за которые его содержание неоднократно менялось. Нет однозначного понимания явления коннотации и в современной лингвистике [91].

Несколько иной подход к введению понятия «коннотации» опубликован в свободной энциклопедии «Википедия» [92], где утверждается, что понятие коннотации ввёл в семиотику датский лингвист Луи Ельмслев (1899–1965) в книге «Пролегомены к теории языка» [93].

По мнению О.Г. Ревзиной, термины «коннотация» и «денотация» были введены в логике и относились к понятию: «Всякое существительное денотирует некоторые предметы и коннотирует качества, относящиеся к этим предметам», а главная заслуга Л. Ельмслева состоит в том, что он вывел понятия коннотации и денотации за пределы логики (и тем самым – в языке – за пределы узкопонимаемого лексического значения) [94].

Иной подход к зарождению термина «коннотация» предлагает Л.В. Кропотова, которая в своем исследовании «Многоаспектность лексической коннотации» утверждает, что слово «коннотация», появившись примерно в 1200 году от лат. «con – notare» («вместе – обозначить») и возникнув в схоластической логике, использовалось в философско-теологических дискуссиях о смысле слов; в философии о языке XIV века термин «коннотация» стали применять довольно специфично с той целью, чтобы различать слова по образу и действию, в зависимости от того, что они указывают [95].

Спустя пять столетий в лингвистике XIX века термином «коннотация» стали обозначаться все эмотивно окрашенные элементы содержания выражений, соотносимые с прагматическим аспектом речи [96].

Таким образом, если отталкиваться от исторической периодизации, предложенной Л.В. Кропотовой, можно предположить, что термин «коннотация» существует более восьми веков, а его активное лингвистическое использование насчитывает около двух столетий. Подобные данные подтверждают и иные исследования. Тем более странно, что, несмотря на столь солидный возраст и широкое использование в разных областях науки и знаний, с коннотацией связывается широкий круг разноплановых понятий, и крайне сложно подобрать точное, единое определение коннотации. В политической науке термин «коннотация» практически не применяется, хотя, на наш взгляд, очевидна его политологическая востребованность.

По мнению Е.А. Арбузовой, используя коннотацию как особый инструмент воздействия, как дополнительное, порой нестандартное значение лексических единиц, автор стремится произвести желаемый эффект на адресата, добиться поставленной цели, естественно, оперируя возможностями семантики в прагматическом плане, т. е. стараясь учитывать и особенности характера адресата, и общность фонового знания, и своеобразие речевой ситуации и т. д. Это – внешние по отношению к лексической единице факторы, влияние которых обычно ограничивается пределами данного контекста [97]. Специфика интернет-сообщества вынуждает новых пользователей адаптироваться к функционирующим системам и речевым коммуникациям. Поэтому мы считаем возможным говорить об особых специфических политических коннотациях в виртуальном пространстве.