Сергей Васильев - На злобу дня: от платонизма до реформы образования

Во второй части приведенного высказывания Л. Н. Васильева смешивает, по нашему мнению, вопрос о реальности типа и вопрос о его познании. Тем самым она совершает ту же ошибку, за которую критиковала А. Ф. Лосева, а именно смешивает само учение об идеях и учение о том, каким образом они познаются. Если буквально принять утверждение автора, то тип возникает именно в ходе работы систематика, а не существует до этой работы и независимо от нее. Систематик предстает в таком случае как всемогущий демиург систематического разнообразия действительности, что, конечно, неверно. А если тип не возникает при работе систематика, а обнаруживается ею, то, стало быть, он существует и до конкретных вещей, и не «обязан» существовать исключительно в них.

Представляется, что автор некритически принял саму постановку вопроса о гипостазированном существовании идей: или гипостазирование идей, или имманентное их присутствие в вещах. А может быть, и то, и другое? А, может быть, идеи существуют и вне вещей, и внутри вещей? Разве это невозможно? А. Ф. Лосев считал, например, что: «для Платона нет формалистического и изолированного «да» или «нет» и у него идея и вещь и находятся одна в другой, и не находятся». 4 4 Лосев А. Ф. Критика платонизма у Аристотеля [Текст] // Лосев А. Ф. Миф – Число – Сущность. – М., 1994. – С. 553.

Посмотрим, что значит существовать только внутри вещей, а не вне их. Сам автор утверждает, что тип существует именно в совокупности вещей, в группе. Можно ли его локализовать в пространстве и времени? Вряд ли. А ведь всякая вещь локализована. Получается, что в локализованной вещи пребывает нечто нелокализованное, то, что существует и за пределами данной вещи. Как может идея как полнота альтернатив «поместиться» в отдельной вещи, которая заведомо есть частичное проявление типа, идеи?

Что касается самой совокупности, то это довольно загадочная вещь. В свое время механисты считали, что коллектива как особой реальности нет, он полностью сводится к отдельным элементам, то есть именно к сумме отдельных чувственных вещей. Еще сложнее вопрос о совокупности таксономической, классификационной.

Члены этой совокупности не обязательно взаимодействуют между собой, но, тем не менее, являются членами именно этой совокупности.

Эта совокупность существует постольку, поскольку имеет внутреннее единство. Но от чего же производно это единство? От того, что все члены совокупности есть воплощения одного и того же типа или идеи. Таким образом, само существование совокупности зависит от идеи и идея не может не предшествовать появлению совокупности. А если единство группы производно от единства идеи, то идея и внутренне должна быть единой. Поэтому она не может быть просто совокупностью признаков, а есть носитель признаков, объединяющий их. Почему же такой носитель нельзя назвать субстанцией, не материальной, а идеальной? Тип или идея есть нечто полное, вечное, в самом себе неизменное. Разве это не характеристика истинного бытия в противовес неистинному изменчивому чувственному бытию?

Если тип – система отношений между таксонами, и без чувственного существования представителей этих таксонов существовать не может, то все эти таксоны должны обязательно возникать одновременно. Но это маловероятно и фактически не обязательно.

А если идеи могут существовать вне и без вещей, тогда ставится под сомнение трактовка их просто как систем различий, как сети отношений. Если идеи есть, а вещей нет, то как же они будут отношениями? Ведь отношения есть отношения между относящимися, к каковым в данном случае, относятся вещи. Но вещей нет, тогда как же можно говорить об отношениях? Правильнее, по нашему и, сказать, что идеи – это особый тип бытия, который может проявляться в отношениях между единичными вещами. Идеи – это образцы вещей. Изучение проявлений этих образцов, и восхождение от них к самой идее, иерархии типов и есть работа систематика.

Л. Н. Васильева замечает: «Гипостазированного существования идей в мире групп почти не бывает (только в прогнозе ненайденных комбинаций)». 5 5 Васильева Л. Н. Путь к Платону [Текст]/ Васильева Л. Н.// Труды Профессорского Клуба. – 2004. – № 8–9. – С. 106–117. Это «почти» выглядит несколько комично. Тут уж надо решить однозначно: бывает гипостазированное существование идей или нет? «Почти» – это уход от вопроса. Признание существования особого мира идей не мешает классификационной работе, ведь по Платону вещи чувственного мира существуют благодаря причастности идеям.

Примечательно, что М. Лифшиц дальше всех марксистов продвинувшийся в признании объективности идеального проявляет в связи с этим вопросом явный интерес к таксономии: «Формы и отношения материальных вещей, которые человек берет за основу своей трудовой деятельности, сами по себе не вещество, а некоторые пределы того, что дают нам наши чувственные восприятия в опыте. Но эти пределы реальны, принадлежат объективной реальности, и наше сознание или воля не могут их сдвинуть с места по произволу. Такими пределами является идеальный газ, идеальный кристалл – реальные абстракции, к которым можно приближаться также, как приближается к окружности многоугольник с бесконечно растущим числом сторон. Вся структура вселенной, не только геометрическая, но и всякая иная, опирается на нормы или образцы, достигнуть которых можно только через бесконечное приближение. Бесконечность, как таковую, никто не видел, не слышал и не обонял, однако без ее реального присутствия не обходится наше сознание даже на уровне чувственных качеств. Если в элементарной природе норма может казаться конструкцией нашего интеллекта, то в более конкретных областях, как биология, всеобщие нормы более тесно смыкаются с особенными видами существования. Этот момент и хотят выразить понятием таксономии». 6 6 Лифшиц М. Об идеальном и реальном [Текст]/ Лифшиц М.// Вопросы философии. – 1984 – № 10. – С. 123

В другой своей работе он пишет: ««В идеалистической терминологии всех веков этот отчеканенный жизнью тип превращается в объективную, независимо от человеческой головы существующую идею. Найдет ли со временем философский материализм какое-нибудь общее понятие, подобно тому как современное естествознание пользуется для обозначения своих семейств, видов, разновидностей понятиями «таксонометрическая категория», или «таксон», я не знаю, но что такой термин имел бы соответствующую ему реальность, в этом сомневаться нечего. По поводу открытия клетки Энгельс писал Марксу 14 июля 1858 года: «Клетка есть гегелевское в-себебытие и в своем развитии проходит именно гегелевский процесс, пока из нее, наконец, не развивается «идея», данный завершенный организм». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 29, с. 276.) Известный современный физик Гейзенберг сказал однажды, что ген – это идея. В самом деле, если вдуматься в понятие генетической программы, которая реализуется материальными биохимическими механизмами, вплоть до того, что существует даже программа болезней старения, то перед нами будет именно та командная роль морфеи, формы, программы, которая играет, как мы теперь знаем, столь важную роль в развитии материальной природы, хотя и не является ее последним словом. 7 7 Лифшиц М. Эстетика Гегеля [Текст]/ Лифшиц М.// Эстетика Гегеля и современность. – М., 1984. – С. 30–31.