Николай Бухарин - Политическая экономия рантье

«…Наша статическая система» — пишет он — «объясняет не все хозяйственные явления (она не объясняет, например, процента и предпринимательской прибыли…)»[106].

«…Наша теория, поскольку она солидно обоснована, отказывается от объяснения важнейших явлений современной жизни»[107].

«…Она не годится по отношению ко всякому (курс. автора. Н. Б. ) явлению, которое… можно понять только с точки зрения развития. Сюда принадлежат проблемы образования капитала и другие, в особенности проблема экономического прогресса и кризисов»[108].

Таким образом, оказывается, что новейшая теория буржуазных «гелертеров» пасует перед самыми коренными вопросами, задаваемыми современностью. Гигантское и стремительное накопление капиталов, их концентрация и централизация, неимоверно быстрый технический прогресс, наконец, специфическое капиталистическое явление — цикличность промышленных кризисов, до основания потрясающих всю общественно-хозяйственную систему, — всё это, по признанию Шумпетера, — «книга за семью печатями». И как раз в этой области, где отказывается работать мысль учёного буржуа, теория Маркса сделала особенно много, настолько много, что искалеченные части марксова учения у свирепых врагов марксизма часто считаются последним словом премудрости[109].

4. Итоги

Мы разобрали 3 неправильных исходных пункта австрийской школы: её субъективизм, неисторичность и точку зрения потребления. Эти три логические черты, которые связаны с тремя основными психологическими чертами буржуа-рантье, влекут с неизбежностью три основных недостатка теории австрийской школы, постоянно повторяющихся в различных частях общей теоретической «системы»: порочные круги, которые связаны с субъективным методом; неумение объяснить специфически исторические формы капитализма, которое вытекает из неисторической точки зрения и, наконец, полное банкротство во всех вопросах экономического развития, банкротство, которое необходимо связано с точкой зрения потребления. Не нужно думать, однако, что все эти «мотивы» действуют независимо друг от друга; как психические, точно так же и логические комплексы являются величинами сложными, где различные элементы переплетаются друг с другом, и где их действие выступает в усиленном или ослабленном виде в зависимости от других сопутствующих элементов.

Поэтому каждая из конкретных ошибок, которые обнаружатся при дальнейшем детальном анализе теории Бём-Баверка, сможет «опираться» не на один, а сразу на несколько «мотивов» мышления новых теоретиков рантье. Это не мешает, однако, тому, что из ряда переплетающихся моментов мы выделяем три основных, к сочетаниям которых сводится бесчисленное множество «промахов» Бёма, ясно показывающих полную неспособность буржуазии «конца века» к теоретическому мышлению.

1. Значение проблемы ценности. 2. Ценность субъективная и объективная. Определения. 3. Полезность и ценность. 4. Величина ценности. Единица оценки.

Основным вопросом политической экономии, начиная с самого её возникновения и до последнего времени, был и есть вопрос о ценности. Все остальные вопросы — о заработной плате, о капитале и ренте, о накоплении капиталов, о борьбе крупного и мелкого производства, о кризисах и т. д. — прямо или косвенно связаны с этим коренным вопросом.

«Учение о ценности стоит, так сказать, в центре всей политико-экономической доктрины» — совершенно справедливо говорит Бём-Баверк [110]. Это и понятно. Для товарного производства вообще и товарно-капиталистического производства, детищем которого является политическая экономия, в частности, основной, всеохватывающей категорией служит цена, а следовательно, и её норма — ценность. Товарные цены регулируют распределение производительных сил капиталистического общества, а форма обмена, предполагающая категорию цены, является формой распределения общественного продукта между различными классами.

Движение цен приспособляет предложение товаров к спросу на них, путём повышения или понижения нормы прибыли, в зависимости от чего капиталы переливаются из одной отрасли производства в другую; низкие цены — орудие, которым капитализм прокладывает дорогу и, в конце концов, завоёвывает мир; низкими ценами капитал вытесняет ремесло, а крупное производство одерживает победу над мелким.

В форме покупки рабочей силы, то есть в форме ценностного отношения, совершается договор между капиталистом и рабочим — предварительное условие обогащения капиталиста. Прибыль, т. е. денежное, ценностное, а отнюдь не «натуральное», выражение прибавочного продукта, является движущим мотивом современного общества, и именно на этом основан весь процесс накопления капитала, который разрушает старые формы хозяйственной жизни и в своём развитии резко отличается от них, как совершенно своеобразная историческая фаза хозяйственной эволюции, и т. д., и т. д. Поэтому вопрос о ценности привлекал и привлекает к себе внимание теоретиков-экономистов гораздо более, чем всякий другой вопрос из области политической экономии: Смит, Рикардо, Маркс — клали в основу своих исследований анализ ценности[111]. Учение о ценности сделала краеугольным камнем своей доктрины и австрийская школа; поскольку она, с одной стороны, выступала против классиков и Маркса, с другой — создавала свою собственную теоретическую систему, она занималась, главным образом, вопросом о ценности.

И вот, несмотря на то, что ещё Милль считал учение о ценности в основном уже законченным[112], оно стоит, действительно, в центре современных теоретических дискуссий. В противоположность Миллю, Бём-Баверк считает, что учение о ценности «было и оставалось одним из самых неясных, самых запутанных и всего менее разработанных отделов экономической науки»[113]; однако, он надеется, что исследования австрийской школы положат конец такому состоянию науки, ибо «внесена, наконец, в хаотическое брожение идей творческая мысль, от плодотворного развития которой следует ожидать полного и окончательного разъяснения вопроса о ценности»[114].

В дальнейшем мы постараемся дать должную оценку этой «творческой мысли»; предварительно же мы заметим следующее. Очень часто критики австрийской школы указывают на то, что она «смешивает» ценность и потребительную ценность, что её учение относится скорее к психологии, чем к политической экономии и т. д. Всё это, по существу, верно. Однако, нам кажется, что таких заявлений отнюдь недостаточно: необходимо стать на точку зрения авторов критикуемой теории, понять всю систему в её внутренней связи, а затем уже показать её противоречивость, её несостоятельность, вытекающую из основных ошибок . Существует, например, масса различных определений ценности. Определение Бём-Баверка будет самым резким образом отличаться от определения, скажем, Маркса. Но нельзя ограничиться указанием, что Бём-Баверк говорит не о том, о чем следует. Нужно показать, почему требуется говорить не об этом — во-первых. А во-вторых, нужно показать, что принятые критикуемой теорией предпосылки или приводят к противоречивым конструкциям, или просто не объясняют, не охватывают ряда важных экономических явлений.