Александр Ферсман - Рассказы о самоцветах

Среди наших красных камней нельзя не назвать еще знаменитую сургучную яшму. Яшме — этому чудесному многоцветному камню — в нашей книге посвящен отдельный очерк. Здесь же упомянем только об ее красных разновидностях, которыми славится один из районов Башкирии. Пласты то густо-красных, то сургучно-красных яшм с фиолетовым оттенком тянутся прерывистой полосой вдоль восточного склона хребта Ирендык. Красными яшмами сложены вершины гор Ташказгана, Кызылташа, Сарбая; огромные чечевицы их залегают среди древних лав, рассеченных кварцевыми жилами. Запасы этих яшм неисчерпаемы.

Только советская наука, советская могучая техника, вооруженная мощными землечерпательными и водоотливными машинами, сумеет по-настоящему раскрыть недра седого Урала. Нельзя сомневаться, что еще многое будет здесь найдено. Будет найден и красный корунд, о котором лишь смутно догадывался уральский кустарь-горщик.

Много нового принесет нам и изучение корундов Сибири. Открытие замечательных месторождений сплошного красного корунда — непрозрачного рубина в Восточной Сибири убедительно говорит о том, что здесь будут найдены новые Слюдянки с их богатствами минералов и самоцветов.

Но особенное внимание наше привлекают красные камни Средней Азии. Еще недавно на базарах Самарканда и Ташкента можно было видеть у торговцев в мешочках кристаллики каких-то красных самоцветов, смешанные с зернами кварца и обломками полевого шпата. Откуда эти камни? Где их родина? Что с ними связано в истории Востока?

Букет из самоцветов с пятью большими рубинами. Государственный Эрмитаж

На правом берегу бурного Пянджа, в известковой скале Кух-и-лал, далеко и высоко в отрогах Памира находятся старинные «рубиновые копи». Здесь в темных и низких подземных ходах добывался красный камень, и слава о нем широко разливалась по всему Востоку. Говорил о нем и известный путешественник XIII в. Марко Поло, называвший этот камень «балашом», по имени той страны, где он был найден впервые, — Бадахшана.

Это те самые «балаши», о которых так много писал грузинский поэт Шота Руставели в своей чудесной поэме XII в. «Витязь в тигровой шкуре». Это был тот лал, которому посвящал Фирдоуси замечательные строфы в поэме «Шахнаме»: «И венец на челе его лалами ал». Старинные русские описи и торговые книги лалом называли шпинель, и недаром название «лал» созвучно со словом «алый».

Эти камни шли из месторождений Памира, из таинственных «рубиновых» копей, о которых так много сложено легенд и сказаний. Но точные сведения о них мы получили только в последние годы, когда советские геологи проникли на вершины Памира и на берегах Пянджа увидели старые завалившиеся копи этого красивого красного камня.

Правда, мы знаем, что отдельные смельчаки и раньше пытались спуститься в эти копи, но почти никому не удавалось принести оттуда самоцветы.

Но кто решится утверждать, что исчерпаны эти месторождения, разбросанные по обоим склонам Гиндукуша, начиная от далекого Герата и кончая окрестностями Кабула на юге и советского Памира на севере? Мы глубоко верим в будущее недр Средней Азии, начавших по-настоящему раскрываться только в наши дни. Мы убеждены, что новая техника откроет новые месторождения и снова шпинель и рубин Памира вольются красным потоком в семью наших самоцветов. Но еще великий Ломоносов прекрасно понимал, что красные самоцветы рождаются не только на солнечном юге, не только на берегах Индийского океана, что родиной этих камней может быть и холодный север нашей страны.

Эти предсказания М. В. Ломоносова скоро сбылись. Уже в 1805 г. один из виднейших его последователей — крупный русский минералог Василий Михайлович Севергин описывал вишневые «Кидельские венисы» (гранаты-альмандины), в изобилии собираемые ребятами по берегам Ладожского озера. Очень богат альмандинами и Кольский полуостров. Летом 1920 г. мной были найдены в каменоломнях около самого Мурманска весьма красивые чистые, хотя и светлые альмандины.

Все шире и шире раскрываются месторождения красных камней среди серой, чуждой ярких красок северной природы.

Вот красные агаты , которые накапливаются в огромных количествах по берегам восточно-сибирских рек.

Вот желто-красные янтари , которые под именем «морского ладана» собирают жители побережий Ледовитого океана.

Вот, наконец, пока еще недооцененный камень Кольской земли — эвдиалит , или застывшая «саамская кровь», как называют его старые саамские (лопарские) легенды. Разнообразие его оттенков, от буро-красных до вишнево-фиолетовых, его мягкий, но глубокий тон, его красивое сочетание с зеленым эгирином — все это заставляет нас видеть в нем будущий ограночный камень нашего Севера.

Нет, мы не можем примириться с тем, что в советской стране нет красного камня!

В стране, эмблемой которой является красный цвет — цвет бурных исканий, энергии, воли, борьбы, — в этой стране не может не быть красного камня.

И мы его найдем!

Я кончаю свой очерк о красных камнях воспоминаниями о первой лаборатории искусственных рубинов.

1910 год. На тихой улице захолустного городка около Парижа — маленькая грязная лаборатория. В тесном помещении, среди паров и накаленной атмосферы, на столах несколько цилиндрических печей с синими окошечками. Через них химик следит за тем, что делается в печи, регулирует пламя, приток газа, количество вдуваемого белого порошка. Через короткий промежуток — 5–6 часов — он останавливает печь и с тоненького стерженька снимает красную прозрачную грушу. Часть ее разлетается при отламывании, но другая остается целой и идет к ювелиру…

Обелиск из орлеца. Работа мастера Г. Налимова. 1777 г. Государственный Эрмитаж

Это — знаменитая лаборатория Александер в городке Сарсель близ Парижа — первая лаборатория искусственных рубинов, сумевшая технически использовать открытие, которое почти десять лет лежало в запечатанном конверте в Парижской академии, пока автор его, французский химик Вернейль, не разрешил в 1891 г. открыть этот конверт.

1930 год. Широкие, просторные залы завода искусственных самоцветов. Здесь в мощных электрических печах химики повторяют разгаданные ими химические реакции Земли. Тщетны многочисленные попытки получить здесь при огромных давлениях — в десятки тысяч атмосфер — и при температурах в несколько тысяч градусов искусственный алмаз, но зато тысячи каратов самоцветов выходят каждый год из печей этого завода на мировой рынок.