Александр Ферсман - Рассказы о самоцветах

Тем не менее русские камнерезные фабрики, Екатеринбургская и особенно Петергофская, достигли необычайного мастерства в обработке этого камня. В течение почти двух столетий они выработали огромный навык и знание лазурита; и чудесные, неведомые на западе методы явились находкой русской техники.

Грандиозные колонны внутри Исаакиевского собора-музея, около пяти метров высотой, из темного бадахшанского камня; колоссальные вазы Эрмитажа до двух метров вышины (работы 1840–1852 гг.); огромные столешницы сплошного синего тона — таких изделий не видел мир, и перед ними бледнеют создания эпохи Возрождения.

И когда очарованный зритель сравнивает их с огромными чашами из сплошной яшмы или авантюрина, — он уходит подавленный грандиозностью тех монолитов, из которых высек русский рабочий эти гигантские вазы и вырубил огромные колонны. Он так и останется при этом убеждении, если кто-либо более опытный не откроет ему тайну этих изделий, для изготовления которых был применен способ, издавна получивший название «русской мозаики». Не из лазуритового монолита сделано большинство этих изделий, а путем кропотливой и медленной обкладки отдельными пластинками камня искусственных форм, сделанных из металла или выточенных из грубого известняка.

Белый мраморный камин с инкрустацией из лазурита, колонны из кушкульдинской яшмы Южного Урала. Государственный Эрмитаж

Русский мастер перехитрил природу, и если она не могла ему дать монолитов достаточного размера, он сумел обойтись и без ее щедрости.

В советскую эпоху разведанные запасы прекрасного камня сильно возросли.

Уже давно ходили легенды, что где-то в высотах Памира имеется камень «лазуард».

Об этом писали английские путешественники начала XVIII в., с опасностью для жизни посещавшие знаменитое афганское месторождение Фиргаму; об этом говорили под секретом и старые таджики, заходившие во время охоты за архарами на трудно доступные горные вершины; наконец, это подтверждало и геологическое строение Памира. Но только после продолжительных поисков в 1930 г. было открыто месторождение настоящего темно-синего, яркого лазурита на Памире. Найденный лазурит — весьма высокого качества, с малым содержанием пирита, но с прекрасным глубоким синим тоном, выгодно отличающим его от прибайкальского и ставящим наряду с высшими сортами лазурита афганских копей.

Уже в августе 1931 г. к месторождению была проделана верблюжья тропа, и неутомимые исследователи Памира вывезли из осыпи большое количество прекрасного материала.

В районе этих находок площадь мраморов, заключающих в себе минералы — спутники лазурита, достигает многих десятков квадратных километров; и мы глубоко уверены, что еще не одно открытие новых месторождений обогатит советскую науку и позволит украсить здания нашей страны прекрасными синими камнями.

Там, в лазурной синеве «Крыши мира», между голубыми льдами ледников и синим южным небом родился яркий лазурит, тот замечательный камень, в котором как будто запечатлелось темно-синее небо горных высот и с которым было связано столько легенд.

Теперь на смену легендам пришла новая жизнь, полная истинной красоты и побед!

Мы хотели посвятить наш очерк только лазуриту, этому замечательному камню неба, красочная история которого проходит через всю историю культуры почти за целых семь тысячелетий развития человека и его техники.

Но в истории синего камня слава лазурита так тесно переплетается со славой другого сверкающего самоцвета, сапфира, так тесно переплетаются сами эти два камня — «сапфейрос» и «ладжварт» — в истории древних веков, что я не могу не включить в этот очерк несколько картин из прошлого сапфира.

Мы уже говорили, что природа исключительно скупа на синие камни. Действительно, откроем современную минералогию, выпишем из нее все синие камни, и мы убедимся, как редки они в природе.

Изредка голубым цветом сверкают нежно окрашенные топазы, зеленовато-синим цветом отливают редкие аквамарины, нежные небесно-голубые тона приносит нам восточная бирюза. Еще более драгоценны и редки голубые и синие кристаллы эвклаза. Но все это были редкие отдельные страницы, интересные лишь для минералога, не открывавшие новых горизонтов в области синего камня.

Один сапфир являлся настоящим синим самоцветом — нет, не «сапфейрос» греков, который они описывали в своих трактатах, а настоящий сапфир современной минералогии со всем спокойствием его синего тона, со всей чистотой и красотой сверкающего камня.

Перед нами замечательная парюра из кашмирских сапфиров густого синего тона; какой-то бархатистый оттенок скрывает прозрачность камня и придает ему таинственный, туманный вид. Вот брошка из сиамского сапфира; она горит гораздо более ярким синим цветом, она сверкает своим собственным огнем, но лишена мягкого бархатистого блеска кашмирского камня.

А вот замечательная брошь из цейлонского сапфира. Это чистый цвет василька, с тем переходом в фиолетовые оттенки, которые столь характерны и для васильков наших полей. Иногда совсем светлый, почти серый, как бы увядающий камень, но всегда чистый, прозрачный, сверкающий, как алмаз. Среди этих замечательных камней Цейлона мы знаем сапфиры с шестилучевой звездой, сапфиры переливающихся оттенков наподобие «кошачьего глаза».

Много хуже сапфиры Монтаны; они скорее серо-стального цвета или цвета электрик, для них характерен какой-то металлический полублеск, но и здесь — все тона от чистой незабудки до яркого василька, почти до сине-зеленой бирюзы.

Вот и австралийские сапфиры; они совершенно темные при искусственном освещении, и почти черные, как закристаллизованные синие чернила.

Так разнообразны сапфиры разных месторождений. Опытный глаз ювелира легко различает их и по тончайшим признакам, по деталям блеска и окраски безошибочно говорит об их родине.

Я хочу очень кратко рассказать историю этого камня, как складывалась она в самой Земле, а затем в руках человека.

Сапфир рождается из расплавленных гранитных магм. Там, где кипят они, насыщенные летучими парами; там, где прорываются последние гранитные расплавы в окружающие породы, — там рождается сапфир на границах гранитов и серых известняков, превращенных их дыханием в мраморы. Вот почему его всегда находят в древних гнейсах, переслаивающихся с кристаллическими мраморами и прорванных более молодыми гранитами и жилами их пегматитов.

Неудивительно, что этот прочный и твердый камень с прекрасной синевой издавна обратил на себя внимание; вероятно, в россыпях Индии, вместе с кристаллами алмаза, или в песках речек Цейлона были встречены первые его кристаллы — первые украшения первобытного человека.