Клаус Кёнлейн - Вирусомания

лекарства настолько токсичны, что они сами вызывают именно те болезни, против которых, как

убеждают рекламные сообщения фармацевтических производителей, они должны действовать, и

нас убеждают, что они и должны быть настолько активными, а затем новый, ещё более агрессивный

62

препарат приходит на смену предыдущему».

Как показывают соответствующие исследования, токсичность лекарств настолько велика, что в Америке повальное увлечение «здоровьем через лекарства» даёт около 800.000 смертей в год, больше, чем любая болезнь (включая рак и сердечный приступ). А в Германии десятки тысяч человек каждый год умирают из-за неправильного лечения и назначения неправильных лекарств (точных цифр нет, поскольку определённые группы успешно сопротивлялись сбору соответствующей информации).

Тот факт, что общество, называющее себя просвещённым, тем не менее, в основной массе своей находится в заблуждении, что есть исцеляющая пилюля для каждой маленькой боли, но эта маленькая боль или серьёзная жалоба на здоровье в значительной степени обусловлены убедительной хитростью БигФармы. Фармацевтические компании, работающие в США, выделяют примерно треть своих расходов на маркетинг, а это означает, что 50 миллиардов долларов в год просто инвестируются в рекламу своих препаратов как чудодейственных лекарств - для врачей, журналистов, потребителей и политиков. 64При этом они наиболее активно распространяют свою сферу влияния на такие учреждения, как Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Управление по контролю за продуктами и лекарствами (FDA), а также Национальные институты здравоохранения США (NIH), независимость и целостность которых особенно важны. 6

Исследование, опубликованное в Журнале Американской медицинской ассоциации (JAMA) в апреле 2006 года, показало, что «конфликты интересов в FDA широко распространены». Было показано, что в 73% собраний, по крайней мере, один из членов консалтинговой группы подвержен конфликтам интересов: имели место вознаграждения от БигФармы, например, за счёт оплаты консультаций, выделения контрактов на исследования или грантов, а также владения акциями или опционами. Например, почти за четверть контрактов и грантов суммы в размере более $100.000 перешли из рук в руки. Исследование показало, что эти конфликты интересов влияют на проведение голосования. Когда члены группы имеют конфликт интересов, голосование о продукте, о котором идет речь, проходит гораздо менее благоприятно. И хотя эти конфликты интересов были настолько обширными, члены группы с соответствующими конфликтами интересов были дисквалифицированы

69 70

только в 1% случаев.

«БигФарма и реклама не только влияют на восприятие болезни, спрос на мед.препараты и медицинскую практику, но также государственные организации, в том числе агентства здравоохранения и надзора, стали зависимыми от денег БигФармы», говорит Вера Шарав из AHRP. «Честный анализ открыл нам глаза на фундаментальный конфликт интересов, который никогда не обсуждался. Политика общественного здравоохранения не просто зависит от БигФармы; она сформулирована так, чтобы увеличить прибыль фарм.промышленности, потому что бюджеты правительства привязаны к прибыли этой отрасли ». В этом контексте решающее событие произошло в 1992 году, когда Конгресс США принял «Закон о налоге на реализацию отпускаемых по рецепту лекарств» ("Prescription Users Fees Act" - PDUFA), который установил «процедуру быстрого отпуска лекарств». По словам Шарав, «FDA получила 825 миллионов долларов США в виде сборов с пользователей», и «другие правительственные учреждения также стали финансово зависимыми от

71

БигФармы».

Этот вопрос вызвал столько споров, что британский парламент также открыл обширное расследование, в результате которого коррупционная практика фармацевтической промышленности и её массовое влияние на парламенты, власти, университеты, специалистов по здоровью (не только врачей) и средства массовой информации подвергались резкой критике. 7

Фактически, «если лекарственные препараты, отпускаемые по рецепту, настолько хороши, почему их нужно так сильно проталкивать для использования?» спрашивает Марсия Ангелл, бывший главный редактор известного издания New England Journal of Medicine (NEJM). «Хорошие препараты не нуждаются рекламе». 73Её мнение столь же простое, как и разоблачающее, но, к сожалению, оно не регистрируется в сознании современного человека, верующего в науку. Наше общество, которое считает себя особенно просвещённым, стало бессмысленно «перелеченным». 7

Всё это стало возможным благодаря искажённому пониманию того, что вызывает болезни, -пониманию, которое прочно закрепилось в наших умах в течение более чем 100 лет. 75Чтобы понять это, нужно вернуться к середине XIX века, когда изменилась истинная парадигма того, как мы видим болезнь. Это был поворот от комплексного, целостного взгляда на то, как возникают болезни, к монокаузальному и «одномерному мышлению», используя термин философа Герберта Маркузе. Благодаря этому возникло ложное осознание, «которое невосприимчиво к самой своей ложности», потому что практически исчезла самокритика и способность смотреть в разных альтернативных

76

направлениях.

Этот сдвиг парадигмы во многом связан с тем, что с примерно c XVI века, в период эпохи Просвещения, быстрое развитие естественных наук дало нашей цивилизации описания очень специфических явлений. Вспомним хотя бы о значительных открытиях английского физика Исаака Ньютона, который описал гравитацию; или изобретение паровоза или даже печатного станка. Но в эйфории от стремительного прогресса, особенно с середины XIX века, особая модель мышления, по которой очень специфические химические или физические явления имеют очень специфические причины - просто перешла и на медицинские науки. Многие исследователи и заинтересованные

77

группы даже не рассматривали, действительно ли это имело смысл.

Догма про одну причину болезни была решительно сформирована микробиологией, которая стала преобладающей в конце XIX века, объявив конкретные микроорганизмы (вирусы, бактерии, грибы) причиной очень определённых заболеваний; в том числе массовых эпидемий, таких как холера и туберкулез. Основатели микробиологической теории Луи Пастер и Роберт Кох ещё при жизни поднялись на вершину медицинского Олимпа.

И поэтому благодаря микробной теории «был заложен краеугольный камень для базовой

формулы современной биомедицины с ее монокаузально-микробной исходной точкой и поиском

«магических таблеток»: одна болезнь, одна причина, одно излечение» - пишет американский

профессор социологии Стивен Эпштейн. 7С конца XIX века «охота за микробами» давала всё больше