Ирина Васильева - Целитель и мир

Понятие «народной медицины» многогранно. Какая-то ее часть сравнительно легко может войти, а отчасти уже и входит, в арсенал медицины «официальной» — например, траволечение и медолечение, костоправство (то бишь «мануальная терапия»), рекомендации по «здоровому образу жизни», за которыми в рамках научной парадигмы также закреплено соответствующее наукообразное название — «валеология»… Но другие разделы — такие, как лечение молитвой, снятие порчи и сглаза, применение амулетов и оберегов, заговоры, паранормальная диагностика, биоэнергетические воздействия, духовное целительство — отвергаются со страшной силой. Между тем мы живем в эпоху, когда здание механической, так называемой «ньютоно-картезианской» парадигмы трещит по всем швам. Это — процесс объективный, сопротивление которому, по глубокому моему убеждению, бесполезно. Смена парадигмы происходит на наших глазах, притом со все возрастающей скоростью.

Этот процесс нельзя объяснить только социальными факторами, хотя многие и пытаются это сделать. Человечество меняется как вид — в темпе, совершенно не соизмеримом с обычным ходом эволюционных процессов, в которых счет идет на многие тысячелетия, а то и на миллионы лет. За последнее десятилетие произошло существенное смещение функциональной асимметрии мозга в сторону большей активности правого полушария (данные А. Орловского и наши). Правое полушарие «отвечает», в частности, за проявление экстрасенсорных способностей. Таким образом, этот факт объясняет на биологическом уровне лавинообразное увеличение числа «контактеров», а также лиц с «феноменальной» (еще в недавнем прошлом!) парапсихологической одаренностью. По данным Т. Акбашева, 10―15 лет назад число детей, обладающих способностями прекогнозии, ЧУВСТВОЗНАНИЯ, ясновидения составляло 5 %, теперь же — 80.

Я понимаю: «нелегко от себя отрывать омертвевшую ткань». Нынешние шестидесятилетние (отчасти, может быть, и пятидесятилетние) деятели науки, воспитанные в духе уходящей парадигмы, в большинстве своем не способны это сделать. Между тем именно они занимают ключевые позиции во многих областях знаний, а в медицине — особенно, так как эта область принадлежит к числу наиболее консервативных. Но их время уходит.

Лично я не вижу задачи более важной (для науки в целом), чем движение навстречу четко обозначившимся тенденциям времени. А это означает необходимость исследования объективными научными методами всего того, что ранее причислялось к категории «суеверий» или же относилось исключительно к компетенции религии и различных эзотерических учений.

Васильева в своих книгах (а шире — в своей деятельности) делает шаги в этом направлении. Она применяет паранормальную диагностику (с помощью вектора-рамки) и рассказывает об успехах этого метода. Но этот метод постоянно проверяется у нее данными клинических анализов.

Она использует заговоры, заклинания, молитвы, амулеты, обращения к Высшему разуму наряду со средствами натуропатии, валеологии, мануальной терапии и собственно «официальной медицины», вполне приемлемыми для носителей ньютоно-картезианской парадигмы. Всегда в комплексе — вот что важно! Никогда не применяется, например, только заговор — вместо всего остального. Для меня ключевой является фраза одной из пациенток Васильевой: «Я не знаю, что именно мне помогло…». Да, конечно, такой «комплексный подход» снижает научную доказательность наиболее спорных компонентов воздействия, ибо наука требует вычленения отдельных факторов для квалификации их эффективности. Но давайте пойдем навстречу носителям ньютоно-картезианской парадигмы и порассуждаем с их позиций.

Кортико-висцеральная, она же психосоматическая, проблематика стара, как мир (я говорю о сути явлений, а не о приведенных наименованиях). Самый дремучий ортодокс не станет отрицать, что верить в успех лечения лучше, чем не верить в него. Пусть даже все эти заговоры, заклинания, молитвы способствуют только усилению веры пациентов в выздоровление. Разве это плохо? Разве это может чему-нибудь повредить? А людей, верящих в эффективность заговоров и молитв очень много, и становится все больше. Те же из читателей Васильевой, кто не верит «сказочным» элементам рекомендаций автора (а таких тоже много), могут спокойно их отбросить и пользоваться только приемлемыми для них советами.

Лично я убежден, что кроме «кортико-висцерального» компонента, в молитвах и заговорах содержится еще нечто, способствующее выздоровлению. Реальность активирования воды на «зло» и «добро» доказана в строгих научных экспериментах (данные В. Лепилова и Г. Буртаева, Э. Морозовой и многих других авторов). Я сам ставил опыты с «оберегами» А. Андреева и получил данные о достоверном повышении выживаемости мышей в условиях острой интоксикации. Но если это НЕЧТО существует, оно лишь усиливает действенность рекомендаций Васильевой и уж никак не может быть поставлено ей в упрек.

Естественно, у читателей книг Васильевой может возникнуть вопрос: а обладает ли она сама экстрасенсорными способностями? С полной ответственностью и компетентно могу заявить, да, обладает. Мною был поставлен опыт с дистанционным воздействием Васильевой на белых мышей по методике, которая принята на уровне региона Сибирского соглашения в качестве обязательной для лицензирования целителей. Васильева мысленно (по номеру ванночки) вызвала у энергетизируемых ею мышей высоко достоверное увеличение аппетита (по прибавкам массы после дозированного голодания), а также сдвиг функциональной асимметрии мозга в сторону большей активности левого полушария. По первому показателю достоверность отличия была около одной десятитысячной, по второму — на уровне двух сотых. Всякий, кто знаком со статистическими оценками, поймет, насколько УБЕДИТЕЛЕН такой результат.

Второй опыт на фоне интоксикации мышей четыреххлористым углеродом и гексеналом еще раз продемонстрировал целительские способности Васильевой. Дополнительно это исследование объективно подтвердило феномен опосредованного целительского воздействия через промежуточный агент — книгу «Целитель и женщина» и поставило проблему «фона». Значения длительности гексеналового сна, напряжения адаптационных механизмов и характеристик крови были мало различимы между группами (контрольной, той, которую корригировала Ирина Александровна, и той, где лежала книжка), но значительно отличались от классических значений этих показаний, соответствующих данной дозе препарата. Проявление интоксикации было как бы снято неведомым агентом. Можно предположить, что в данном случае в высшей степени положительно «фонила» книга.