Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

События такого рода не изменяют традиционный гидравлический и деспотический строй: они просто восстанавливают его жизнеспособность. Первые правители множества египетских, вавилонских, китайских, индийских, персидских, исламских и мексиканских династий превозносились за свою энергичность и действенность. Восстановительный подъём может также произойти на более поздней стадии династического правления, и тогда, как и в период формирования, серьёзные изменения могут быть сделаны в эффективном гидравлическом управлении и рациональном финансовом администрировании. В обоих случаях наиболее дальновидные и наименее склонные к уступкам силы внутри правящей бюрократии показывают, что могут управлять страной более эффективным способом, чем их порочные, потакающие своим желаниям соперники.

Господствующие мифы деспотизма Востока приписывают успехи, связанные с возрождением, почти каждому основателю новой династии, но объективная оценка фактов приводит к менее лестным выводам. В условиях, не допускающих независимой критики или допускающих политическое давление, непосредственные преимущества тотальной власти имеют гораздо большую привлекательность для элиты абсолютистского аппарата, чем возможные плоды рациональных - хотя и эгоистично рациональных - управленческих усилий. Поэтому потворство своим желаниям является более характерным мотивом поведения, чем желание сохранить оптимальные условия рациональности правителей.

И это справедливо не только для большинства государей, правивших в более поздние периоды, но и для многих родоначальников династий. Такие лица, несмотря на свою энергичность, часто бывают более чувствительны к политическим недостаткам старого режима, чем к управленческим возможностям нового. Получив поддержку основной массы военных и гражданских чиновников, они с готовностью исправляют вопиющие злоупотребления, связанные с налогообложением, принудительным трудом или правосудием, и производят самые неотложные строительные и агроуправленческие улучшения, но не имеют ни дальновидности, ни кадров для того, чтобы поднять гидравлическое правление на значительно более высокий уровень гидравлического и финансового руководства. При многочисленных сменах династий, которые характеризуют историю агроуправленческих цивилизаций, полное возрождение являлся скорее исключением, чем правилом.

Конечно, прекращение всех гидравлических операций парализовало бы земледельческую жизнь, и не только в полностью засушливых областях, но также во многих умеренно засушливых регионах. Следовательно, даже гидравлически незаинтересованное правительство Востока будет прилагать некоторые усилия для исполнения своих управленческих обязанностей. Оно должно будет как-то продолжать гидравлическую деятельность, даже если это потребует значительной зависимости от местных групп населения и будет не слишком рациональным. Во время последней фазы византийского владычества в Египте дамбы и каналы во многих местностях, вероятно, содержались крупными влиятельными землевладельцами, большинство которых имели бюрократические связи. Трудно решить, до какой степени правительственная гидравлическая деятельность была ослаблена этими мероприятиями. Однако даже в этот критический период ирригационная экономика Египта была достаточно непрерывной и достаточно эффективной для того, чтобы прокормить людей и обеспечить огромный доход. Каким-то образом ей удалось сохранить себя. Когда в 639 году появились арабы, численность населения в долине Нила была около семи миллионов человек [94], то есть почти столько же, сколько жило там в эпоху правления династии Птолемеев.

В засушливых или умеренно засушливых местностях оседлые аграрные цивилизации могут долго существовать и процветать только на базе гидравлической экономики. Но на умеренно влажной периферии засушливых и умеренно засушливых стран аграрная жизнь не определяется теми же условиями. Здесь деспотизм Востока может господствовать при малой зависимости от гидравлической деятельности или вне этой зависимости.

В районах гидравлических центров уровни гидравлической плотности предоставляют важнейшие средства для различения уровней институциональной плотности. Однако на периферии этот критерий теряет свою значимость. Вместо этого уровни бюрократической плотности лучше всего определяются подходом, который оценивает относительный рост абсолютистских методов в сферах строительства (в основном негидравлического), организации и накопления.

Сравнение Византии среднего периода и постмонгольской России выявляет важные различия. В Византии поддерживались значительные гидравлические сооружения, в основном для обеспечения питьевой водой [95], которые не имели аналогов в Московской Руси. Также жители Московской Руси не занимались созданием комплексных негидравлических сооружений, как это делали византийцы. Основатели Восточного Рима восстановили имевшуюся ранее сеть дорог, и их большие дороги были основой византийской системы коммуникаций, которая в ограниченной форме продолжала использоваться даже при турках.

Византийцы также выделяли огромные строительные ресурсы на оборонные цели. Они защищали свои границы с помощью большой цепи укреплений, и здесь, как и в области связи, для решения задачи использовался барщинный труд. После победы турок-сельджуков при Манцикерте (в 1071 году) абсолютистское государство ещё продолжало выполнять свои функции, в XII веке ещё призывали население для работ на дорожной барщине, но мощь прежних времён иссякла. Большая военная дорога, которая в предыдущие годы имела свои периоды упадка и реконструкции, содержалась надлежащим образом только до XI века.

Когда монголы установили свое господство над Русью, они не строили массивных дорог и не возводили пограничных стен или цепей пограничных крепостей. Они удовлетворились тем, что учредили организационные и накопительные методы тотального контроля. Именно в этих двух сферах Византия и абсолютистская Россия были похожими, хотя и не идентичными.

Византийцы хранили отчётность о богатствах своей страны в сложных кадастрах. Они монополизировали быструю связь и систему тайных донесений благодаря государственной почте. Они тщательно контролировали основные ремесленные отрасли и коммерцию, опять же до XI века. И они содержали армию, чьё организованное единство поразительно контрастировало с аморфными воинствами феодальной Европы.