Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

Периферийные агроуправленческие общества, рассмотренные в нашем исследовании, зарождались различными путями, но все они, скорее всего, произошли от плотных или неплотных гидравлических обществ. Во многих случаях такое происхождение является несомненным, в других случаях - вероятным. Но действительно ли это необходимый и единственный путь?

Ни в коем случае. Вполне возможно, что некоторые агродеспотические общества возникли независимо друг от друга. Но очевидно, что мы можем предположить такое развитие событий только тогда, когда вызывающий сомнение деспотический строй выполняет организационные и накопительные функции гидравлического правительства и, по географическим и историческим причинам, институциональное взаимовлияние может быть исключено как вообще маловероятное. Признав возможность независимого зарождения, я должен добавить, что случаи, когда агродеспотические режимы (в терминах нашего исследования) безусловно или возможно имеют гидравлическое происхождение, столь многочисленны, что случаи, когда может быть установлено независимое зарождение, существенно не изменят наше основное утверждение. Практически все исторически значимые агродеспотии, которые не выполняли гидравлических функций, скорее всего, произошли от гидравлических обществ.

Прямая или косвенная связь с агрогидравлическим центром выглядит необходимой для возвышения практически всех периферийных аграрных деспотий. Но непрерывная связь не является обязательной для их сохранения. Эти периферийные аграрные деспотии стремились выживать даже при серьёзных внутренних кризисах без поддержки со стороны любой центральной гидравлической области. Однако они в большей степени, чем центральные области, были подвержены потере своей институциональной идентичности под воздействием внешних негидравлических сил.

Очевидно, что чрезвычайно трудно создать эффективный противовес аппаратному правительству, которому удалось подавить, нанести ущерб и разбить на части те собственнические, военные и идеологические силы, которые позволили средневековой (феодальной) Европе превратиться в индустриальное общество. Серьёзные политические кризисы происходили во всех гидравлических обществах. Но способ, которым представители аппарата преодолевали кризисы, демонстрирует живучесть их методов организации и эксплуатации. Целеустремлённые политические активисты стремились восстановить только тщательно испытанный тип правительства, который в то же время гарантировал им тотальную власть и тотальное превосходство. И их усилиям по восстановлению значительно способствовала политическая и организационная бездарность их неправительственных соперников. Среди крупных собственников земли, даже если их было много, те, что являлись политически честолюбивыми, гораздо больше стремились захватить тотальную власть, чем ограничить её. А представителям движимой (капиталистической) собственности, даже если их оказывалось много, было настолько непривычно рассуждать в терминах государственной власти, основанной на праве собственности, что они довольствовались преуспеванием в своей предпринимательской деятельности, не делая ставку на политическое руководство, которое было столь характерным для буржуазии Запада, мыслившей иначе.

Подвергаясь воздействию сильных внешних негидравлических сил, гидравлическая периферия является определённо более непрочной, чем центральная гидравлическая область. Захваченный кочевыми племенами гидравлический Северный Китай временами бывал разделён на несколько территориальных единиц, но даже тогда, когда завоеватели-'варвары' становились правителями, эти регионы сохраняли свою традиционную агродеспотическую структуру власти. Напротив, периферийное гидравлическое общество Западного Рима рухнуло под натиском племён варваров, и выявились не-Восточные формы правления и общества. Кроме того, рассматривая судьбу поздней Византии, кажется правомерным предположить, что более сильный управленческий (гидравлический) строй перенёс бы латинское завоевание, не уступая собственническим силам в пределах своих границ до момента полного краха. Недавние события в России являются особенно ярким примером. Потрясённая, но не покорённая агрессией извне, царская бюрократия допустила распространение западных идей, рост частных предприятий, а также учреждение антисамодержавных групп и партий, которые в 1917 году временно превратили общество России из моноцентричного в полицентричное [109].

Эффективная согласованность абсолютистских методов организации и накопления является минимальным требованием для поддержания подлинного аграрного деспотизма. За пределами его периферии мы находим цивилизации, которые проявляли отдельные особенности гидравлического управления государством, хотя и не имели подобного сочетания методов. Области, в которых такие отдельные признаки встречаются при другом общественном строе, составляют околопериферийную зону гидравлического мира.

Тот, кто занимается институциональным анализом протоисторической Греции, не может не удивиться гидравлической особенности минойского Крита. Безусловно, эта цивилизация обязана всемирной известностью своим морским связям, но, признавая это, мы не должны забывать, что одна только близость к морю мало что объясняет. Древние критяне, как и другие народы-мореплаватели, создали свою талассократию на основе конкретных внутренних условий.

Не ясно, в какой степени эгейские методы доставки воды искусственным путём и использования каналов и рвов для улучшения земледелия придали минойскому обществу гидравлический характер. Однако ясно, что островитяне творили чудеса в том, что касалось дренажа и, вероятно, водоснабжения. Мы должны учитывать, что Крит покрывала сеть превосходных дорог. И у нас есть основание полагать, что руководитель общественных работ занимал высокое положение в сложной и централизованной системе управления страной. Минойская письменность до сих пор не расшифрована, но правительство, безусловно, использовало её повсюду для бюрократических методов регистрации и учёта, которые передавались и совершенствовались из века в век.

Эти и другие факты подтверждают мнение о том, что минойская цивилизация была по существу неевропейской. И хотя у минойцев было слишком много культурных особенностей, чтобы считать их общество частью Востока (East), они имели некоторые очевидные, даже близкие связи с Малой Азии, Сирией и Египтом. Эренберг считает, что жизнь царей Кносса и Феста, подобная жизни султана, их суды, их чиновники, их экономика особенно обнаруживали признаки, схожие с теми, которые были у царей на Ближнем Востоке; минойские цари в равной степени отличались от всего западного.