Карл Виттфогель - Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти

В независимых содружествах, основанных на торговле, богатые купцы, которые также могут быть крупными собственниками земли, безусловно, способны достичь видного социального и политического положения. Но, признавая эту возможность, мы обязаны спросить: насколько обширной может быть власть хозяев независимой торговой собственности в полусложных обществах Востока?

e f g

При полусложных моделях собственности основные пахотные земли не являются частными, поэтому крупные купцы должны добиваться высокого социального положения прежде всего за счёт своего движимого имущества. В ряде случаев их совокупное богатство бывало огромным, но даже при власти рациональных деспотов, таких как цари Вавилонии, торговая собственность в целом оставалась сферой применения фрагментирующих законов наследования, обширного налогообложения, а также нередко и правительственного регулирования количества волов, телег и батраков, поскольку перевозки имели большое значение. Ранее уже было сказано, но из-за важности этого вопроса необходимо повторить, что владельцы активной движимой собственности могли организовывать гильдии, и часто государство вынуждало их делать это, но ни купцы, ни ремесленные гильдии не были объединены в независимый политический механизм на локальном или национальном уровне.

Благородные торговцы ацтекской Мексики, предположительно, довольствовались тем, что были коммерческим придатком светских и религиозных правителей, и ничего не известно о каких-либо предпринятых ими попытках установить господство в мексиканском обществе. Положение богатых майя, которые селились близко к кварталам государственной элиты, но не в самих кварталах, соответствовало внешней стороне системы власти. Простым людям, очевидно, богатым или влиятельным, иногда удавалось занять политические позиции, считавшиеся более высокими, чем их социальное положение, но официальная иерархия время от времени отчищалась от самозванцев и выскочек, которые не были сведущими в оккультных знаниях высшего класса.

В Старом Свете периферийные гидравлические общества Византии и России сильно отличались от общества майя, но их частные торговцы также не добились политического господства. В Византии купцы оставались политически и социально ограниченными до XI века, хотя и были богатыми каждый по отдельности. Собственники, которым удалось парализовать абсолютистский аппарат на заключительном этапе византийской истории, были не купцами или ремесленниками, а крупными землевладельцами.

В Московской Руси купцы немногим отличались от экономически полезных домашних животных; в Китае, когда полусложные модели собственности преобладали в конце периода правления династии Чжоу и в средине первого тысячелетия нашей эры, крупные купцы также не достигли политической значимости.

Подобное развитие в ранней Индии особенно поучительно, потому что арийское завоевание было совершено группой народов, которые хотя и осознавали важность ирригационных каналов, ценили крупный рогатый скот, торговлю и торговцев. В Ведах о купцах сказано с уважением [181]. В одном из гимнов Атхарваведы-самхиты купцы молятся богу Индре как подлинному купцу. Великие эпосы, которые были созданы значительно поздней, подтверждают относительно высокое и влиятельное положение ведийского купца в государстве, которое Хопкинс называет арийским. Однако эпосы не оставляют сомнений в том, что, в отличие от знати и жрецов, купцы вместе с арийскими крестьянами считались 'народом'. Таким образом, каким бы ни был в доисторические времена статус незнатных арийских людей, вайшьи, в ведийскую эпоху они подчинялись князьям. Именно в эту эпоху - или даже в последовавший за ней буддийский период - стали появляться профессиональные ассоциации купцов.

Конечно, рост этих органов ничего не доказывает относительно их политической независимости. В простых обществах Востока, а зачастую и в более сложных условиях, профессиональные корпорации являлись полезным для правительства орудием. Эпосы воспевают заботу царей о купцах, особенно во времена войн и кризисов; но главной причиной политической значимости купцов могла быть их ценность как заговорщиков во вражеских странах.

Не может быть никаких сомнений в том, что касается процветания торговли и торговцев в буддийский период, как и в социальной значимости связанных с правительством главных купцов, сеттхи (setthi). Однако это не доказывает утверждения, что купцы как социальная группа в крупных центрах тогдашней индуистской Индии были в состоянии обычным образом заметно влиять на политические решения своих правительств или контролировать эти решения.

Эти правительства не обязательно являлись монархиями. На северо-востоке Индии, родине буддизма, было несколько республик, в которых правители обсуждали государственные дела на собраниях, многочисленных и периодических. Но купцов не допускали на эти собрания. Скудная информация, которую мы имеем о восьми из десяти республик, перечисленных Т. У. Рис-Дэвидсом, показывает, что все они находились во власти кшатриев, представителей касты воинов. Будда считал их собрания древними, и вполне может быть, что модель арийского общества [182]просуществовала несколько дольше в северо-восточной области, где гидравлическая деятельность хотя и была очень выгодной, но не настолько важной, как в более засушливой западной части Индо-Гангской равнины [183]. Однако ирригационное земледелие и гидравлические предприятия частично присутствовали на северо-востоке, и аристократические республики явно двигались к монархической форме власти, которая уже была широко распространена во времена Будды [184], а после переходного периода потрясений и завоеваний заняла господствующее положение в центральных областях арийской культуры.

В неспокойном и изменчивом индийском обществе в этот важный период многие правительства пользовались услугами сеттхи. Несомненно, сеттхи, люди со средствами, часто советовали и помогали правителю в экономических вопросах. Их положение, хотя и не такое, как у чиновников, было особым и передавалось по наследству, а вакансии заполнялись царём.

Термин 'сеттхи' означает 'лучший, глава'. Очевидно, что сеттхи был представителем торгового сообщества, но важно отметить, что он не действовал как законный делегат организованной купеческой власти. Он также не был постоянно - или прежде всего - связан с делами гильдий. Само название, возможно, подразумевает главенство над некоторым промышленным или торговым классом; один известный сеттхи, упомянутый в 'Джатаках', по-видимому, имел некоторую власть над своими собратьями-торговцами. Но эта власть, даже если и была реальной, зиждилась на некотором основании, чья организационная эффективность до сих пор чётко не установлена. Конечно, в буддийской и постбуддистской Индии были купеческие корпорации, но К. А. Ф. Рис-Дэвидс предостерегает от переоценки степени синдикализации торговцев. Повторим её вывод: 'Нет ни одного примера, описанного в ранних буддийских документах, который указывал бы на какую-либо корпоративную организацию, по существу подобную гидьдии или союзу Ганзы'.