Борис Никитин - Так мы жили [litres]

Даже самое общее описание структур советской жизни показывает, что многодетная семья экономически и социально была в СССР маргинальной. Фактически любой третий ребенок обрекал советскую семью на бедность, которая с каждым последующим ребенком стремилась к нищете.

Чтобы отправить в школу семерых детей, нужно было потратить минимум 150 рублей только на школьную форму: в среднем для девочки она стоила 22 рубля, для мальчика 17,50 (плюс рубашка). Для семьи из 4 и более детей нивелировалась относительная дешевизна продуктов – структура советского потребления не выдерживала полутора-двукратного увеличения цены на продукты. При этом проблемы трат на одежду и сколько-нибудь сложные игрушки оказывались буквально катастрофическими.

Отчасти многодетность помогала решить квартирный вопрос. Однако в лучшем случае такая семья получала большую квартиру в панельном доме, в которой все равно им было тесно (квартир более 90 кв. метров в СССР почти не строили). А тех, кто, как Никитины, жили в просторном доме с участком, это вообще не касалось.

Кроме того, как было сказано выше, материальное благополучие складывалось во многом из возможности тратить свое свободное время на «получение» товаров или решение социально-бытовых проблем. Многодетная мать априори лишалась этих возможностей.

Все сложившиеся структуры советской жизни предполагали семью из одного-двух детей. (если двух, то с заметным интервалом – 5–9 лет). Собственно, это и было почти официальной нормой. Все, что больше – было скорее проблемным и нежелательным. В частности, по неофициальному предписанию на престижные работы за границей не брали не только тех, у кого нет семьи, но и тех, у кого было больше трех детей.

Формально многодетные семьи всячески пропагандировались. Постановлением Президиума Верховного совета от 1944 года были учреждены медаль «Мать-героиня» и орден «Материнская слава» трех степеней, а также назначались серьезные меры материальной и моральной поддержки женщин, направленные на поощрение многодетных семей. Но интенция данного постановления была обусловлена войной и общей логикой «бабы еще нарожают». К середине 60‑х военный демографический провал был преодолен, а общая милитаристская агрессивность режима явно сошла на спад. К тому же высокая рождаемость на Кавказе и в азиатских республиках позволяла не думать о проблемах с регулярным армейским набором. В итоге большинство льгот перестало функционировать. И в борьбе за ограниченные ресурсы многодетные семьи были вытеснены в маргинальную зону бедности.

Только в 1981 году, когда динамика демографической ситуации (в том числе и с набором в армию) стала выглядеть угрожающей, была принята программа повышения рождаемости. В течение нескольких лет поэтапно были приняты постановления, резко увеличивающие льготы и прямые выплаты многодетным семьям. Кроме того, был резко увеличен оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком: с 58 дней до и после рождения до 90 дней (до и после). Также введен частично оплачиваемый отпуск до года и неоплачиваемый до 3 лет – все это с гарантированным сохранением места и стажа работы. Это постановление привело к всплеску рождаемости, который длился почти 10 лет. Но к этому времени младшему ребенку Никитиных было уже 9 лет.

Собственно, многодетные семьи стали едва ли не самой последней группой, попавшей под «расширение границ благосостояния». Проблема советской системы в том, что она могла функционировать только в условиях общей бедности. До поры до времени ей удавалось сохранять баланс, расширяя границы благосостояния, так что рост доходов порождал дефицит и им же компенсировался. Но к концу 80‑х границы эти оказались расширены настолько, что система не выдержала и начала стремительно валиться.

Лена Алексеевна после замужества работала в одной и той же поселковой библиотеке им. С. Н. Дурылина. В 60–70‑е годы, до пенсии в 1980 году, ее зарплата составляла 80–90 руб.

Борис Павлович долгое время платил алименты первой семье (расстались по инициативе супруги). Работал на разных работах, часто на двух-трех: учителем труда в школе, в НИИ игрушки, младшим научным сотрудником в Институте трудового обучения Академии педагогических наук. Средняя зарплата – 130 руб. Одно время обучал играть в развивающие игры как методист.

В 1976 году Б. П. вышел на пенсию – 120 руб. И наступили стабильные времена: мамины 80 р., папины 120, отдавал какую-то сумму из пенсии дедушка, который жил с нами. Плюс – стипендии старших (все учились хорошо, часто с повышенной стипендией).

Ольга: Помню, что моя повышенная стипендия в училище (34 руб. 50 коп.) все три года учебы (1976–1979) была неплохим подспорьем семье. Я оставляла себе, кажется, рублей десять на дорогу и всякие мелочи, а остальное шло в общий семейный кошелек – маме. Мне кажется, что в финансовом плане самое тяжелое время было в конце 60‑х – начале 70‑х годов. Дети росли, а доходы были невелики. Двух зарплат далеко не высокооплачиваемых специальностей (мама в библиотеке получала максимум 80 руб., папа, помнится, всегда был на нескольких работах, а с 1976 г. на пенсии, хотя и почти максимальной – 120 руб.) хватало едва-едва.

Домашняя фабрика «Ниточка-Никиточка» работала в 1969–1970 гг. Трудились все. За 1 фартук получали 15–30 копеек. В день выпускали по 10–15 готовых фартуков. В 1974–75 гг. был опыт такой же «поточной» клейки конвертов – помогали Наташе Абрамцевой (известной сказочнице, с детства прикованной к постели), которой нужен был трудовой стаж.

С конца 70‑х Б. П. и Л. А. стали активно приглашать на выступления в разные города. Иногда они ездили каждый месяц. Объездили буквально весь Союз. Им всегда оплачивали билеты, жили они у кого-нибудь в семьях, и часто после выступления организаторы давали деньги в конверте. Из-за этих «гонораров за лекции» мама смущалась и очень расстраивалась, папа нисколько не расстраивался и не смущался, и они спорили до слёз и ссор. Папа говорил: «Ты считаешь не нужным – не бери, а я считаю, что это нормально, если люди дают деньги за твою работу. Значит, мы их заработали, можно брать. При этом, если конверта не было, папа о нем и не вспоминал. Эти деньги, судя по всему, шли «в работу»: покупались кубики и материалы для изготовления развивающих игр, краски, книги, выкупалась часть тиража из собственных вышедших книг и т. п. Те же самодельные развивающие игры и свои книги папа постоянно дарил.