Владимир Караковский - Любимые мои ученики

Жизнь любого школьника делится на две части: уроки и все, что после них. Взрослым очень хочется, чтобы первая часть была и самой важной. Однако в сознании подростка, даже очень добросовестного и хорошего ученика, уроки редко связываются с понятиями долга, чести, социальной ответственности.

Известно, что человеком движут потребности. Если это справедливо для взрослого, то вдвойне — для подростка. Спросим себя: много ли мы видели шестиклассников, для которых уроки были бы первейшей потребностью? Я, например, таких встречал чрезвычайно редко. Обязанностью они являются для многих, а еще чаще — «обязаловкой». Это слово подросток отождествляет с насилием. А насилие, как известно, вызывает у него реакцию протеста.

Ведь урок чаще всего строится на поучении, на нормативных указаниях, на догмах. На уроке нельзя своевольничать, но зато необходимо безоговорочно подчиняться строгим правилам. Подросток еще не видит целесообразности и строгой прелести в единых требованиях. Шестиклассник — уже не ученик начальной школы, для которого урок — новый вид деятельности по сравнению с детским садом. С другой стороны, он еще не старшеклассник, у которого знания связываются с жизненными планами и деловым успехом, а значит, уроки уже не все на одно лицо, а есть хотя бы некоторые, которым от отдает предпочтение. Шестикласснику до выпуска еще далеко, и годы эти кажутся долгими, как дорога за горизонт. А пока ежедневное однообразие: опрос, вызовы к доске, монотонное разжевывание «основ знаний», домашние задания, контрольные — все это ему порядком надоело. Надо произойти чему-то необычному, чтобы серое однообразие засверкало яркими красками познавательного интереса.

Подростковый возраст не зря называют временем действий. Для того же шестиклассника просидеть без движения сорок пять минут — пытка. А если каждый день по пять таких порций неподвижности! Попробуйте взрослого человека посадить в какой-нибудь класс на пять-шесть уроков подряд. Он ведь обалдеет. А дети это должны испытывать годами. Конечно, человек ко всему привыкает, детский организм постепенно приспосабливается и к такому режиму, но ведь это требует громадных волевых усилий. Учителю легче: он ходит по классу, может постоять или посидеть, когда захочет. Ученик же только от одного запрета на движение начинает мучиться на двадцатой минуте урока.

Между тем настоящими мастерами педагогического дела считаются те учителя, кто может в абсолютном порядке и постоянном напряжении продержать класс все сорок пять минут. Мало того. Сейчас внедряются идеи интенсификации учебного труда ученика, и уже теперь видно, как их понимают учителя волевые, авторитарного склада. Бедные дети! Мало кто из взрослых способен понять, что периоды полного безразличия на уроках, сменяющиеся беготней и дикими телодвижениями на переменах, — это своеобразная защитная реакция детского организма.

Говорят, в школах Норвегии есть специальная комната шума. Известно, что японские фирмы устанавливают в местах общего пользования чучела начальников, которые используются для физической и нервной разрядки. Много еще хитростей придумывают психологи, чтобы уберечь нервную систему человека от стрессов. Только в наших школах по-прежнему превыше всего ценятся тишина и порядок, а бегущий по коридору ученик вызывает немедленное одергивание. Про учителя, уроки которого слышны из-за двери класса, говорят, он не владеет дисциплиной. Слова-то какие — «владеет дисциплиной». Ведь по этому признаку на работу принимают!

Но отрицательное отношение подростков к урокам вовсе не говорит об убогости их умственных сил. Ведь познавательный интерес у них очень высок. Другое дело, что он далеко не всегда направлен на школьную программу, и это опять-таки вызывает досаду взрослых. Но именно здесь и нужен «высший пилотаж» педагога, а не заедающие жизнь подростка упреки.

Любопытство же, желание все попробовать самому у подростка действительно огромны. Конечно, в этом не только прелесть возраста, но и его опасность.

Во время Московского фестиваля молодежи школам и родителям было настоятельно рекомендовано максимальное количество подростков вывезти из города. Понятно, что это делалось прежде всего в разумных педагогических целях. Но фестиваль широко транслировался по Центральному телевидению. Ежедневно по нескольку часов ребята могли видеть его разнообразную и яркую программу. И вот вскоре после окончания праздника, в сентябре—октябре нового учебного года, милиции пришлось заниматься увещеванием подростков, атакующих иностранных туристов у московских отелей. Учащихся ставили на учет в детских комнатах, в школы пошли пачки «приводов», и там разгорались страсти.

Я далек от мысли оправдывать «приставание к иностранцам», это действительно недостойно советских школьников. Но среди криминальных причин такого явления есть и обычная, возрастная — любопытство. И здесь сыграл свою роль авторитет телеэкрана. Ведь один и тот же сюжет по-разному воспринимают взрослые и дети. Что усвоили подростки из фестивальных передач? Дружить — значит общаться, общаться — значит меняться. Ведь на наших глазах все было именно так. Встречаются молодые люди разных стран, и начинается веселая кутерьма: я тебе шапочку — ты мне рубашку.

А вот гораздо более печальный пример подросткового любопытства, пример, чреватый трагическими последствиями. Я имею в виду токсикоманию.

Она застала нас врасплох. Никто не был готов к этой беде, все считали, что «пороки загнивающего Запада» нас не коснутся. Но теперь уже ни для кого не секрет то, о чем говорит статистика. А она свидетельствует, что наибольшее увлечение токсикоманией приходится на возраст 12—14 лет. И еще: 78% этих ребят приобщились к наркотикам из любопытства! Из любопытства подросток надевает себе на голову целлофановый мешок, смоченный раствором. Из любопытства он нюхает дома все порошки и дезодоранты. Страшно еще то, что в одиночку ему неинтересно. В пустых квартирах, на чердаках и в подвалах собираются группы таких «любопытных». Поэтому трубить отбой рано, и бдительность терять непозволительно.

Из сказанного напрашивается по крайней мере два вывода.

Во-первых, сегодня в своей воспитательной работе мы обязаны учитывать процессы, происходящие в молодежной среде всего мира. Мы ведь не за железным занавесом живем. И средства массовой коммуникации, и развивающиеся молодежные контакты, и разнообразные экономические и культурные связи, что приводит к длительному пребыванию за рубежом многих родителей наших школьников, а также самих детей, — все это существенно влияет на воспитательную ситуацию.

Во-вторых, пора серьезно заняться подростковым досугом. Исследования С. А. Шмакова, липецкого педагога-ученого, показывают, что свободное время современного школьника (каникулы, праздники, выходные, ежедневные свободные часы) составляет 210—220 дней в году! Сегодня понятно каждому: если в школе ребенку плохо, скучно, страшно, он бежит из нее на улицу, в подворотню, в подвал. Кстати, я вовсе не против улицы. Но я за то, чтобы главный интерес школьника был в школе. Если школа — значимая, ценная часть жизни подростка, ему легче переболеть извращениями молодежной моды. Но чтобы в школе подростку было интересно проводить свободное время, нужно выполнять несколько педагогических условий.