Анатолий Ахутин - История принципов физического эксперимента от античности до XVII века

Наконец в начале Третьего дня на просьбу Симпличио начертить для него систему Коперника Сальвиати отвечает: «Пусть будет так; для большего вашего удовлетворения и вместе с тем удивления я хочу, чтобы вы сами его нарисовали и увидели, что вы прекрасно понимаете эту структуру, хотя и думаете, что не поняли... Итак, возьмите бумагу и циркуль, пусть этот белый лист будет огромным пространством вселенной, на котором вы должны расположить и привести в порядок части вселенной так, как это вам продиктует разум» (I, 418) 46 — имеется в виду собственный разум перипатетика Симпличио, который будет диктовать ему теперь структуру коперниканской системы. Так, мы обнаруживаем работу принципа соответствия при возникновении новой физики, а также и сократический смысл самого принципа соответствия.

Эксперимент в этом контексте понимается как способ, которым, преобразуя вещи и предметы (реальные, воображаемые, мысленные), преобразуют прежде всего само мышление. При этом те свойства предмета мышления, в которых зафиксированы интуитивно очевидные предпосылки, подвергаются такому изменению, когда становится ясной эта теоретическая обусловленность предметного опыта (Сальвиати не раз указывает Симпличио на то, что в непосредственных для перипатетиков данных опыта «содержатся предположения и предпосылки, которые не так то легко принять» (I, 163) и тогда, когда открывается новая «необходимость» или мысленная очевидность. В результате часто возникает парадоксальная ситуация, когда воображаемый опыт оказывается гораздо продуктивнее реального.

Поскольку в опыте происходит переход от одной необходимости к другой, нечто очевидное разрушается и возникает другая очевидность, то начальная и конечная точки, в которых то, что видит один, заменяется тем, что видит другой, выпадают из рассмотрения. Выясняется, что ни перипатетик, ни коперниканец сами по себе не придают опыту почти никакого значения. Только в процессе спора один или другой апеллируют к предметной достоверности опыта. Достаточно хорошо известно, каких упреков и порицаний заслужил схоластический аристотелизм за то, что он игнорировал экспериментальное подтверждение своих гипотез. Галилей в письме к Инголи строго выговаривает ему: «Когда вам приходят в голову различные опыты, при помощи которых вы могли бы подойти к свету истины, вы вовсе не производите их в действительности, а считаете их сделанными и допускаете, что они говорят в пользу ваших умозаключений» (I, 80). Далее, рассматривая падение камня с мачты движущегося корабля, Галилей ставит под' сомнение научную репутацию перипатетиков, потому что, помимо того, что они утверждают нечто противоположное действительности, они еще и подтасовывают, говоря, что видели это на опыте,— «я же произвел этот опыт...» '(I, 83). Не следует, однако, принимать это заявление слишком всерьез. Он не переходит к описанию опыта, а замечает, напротив, что уже «естественное рассуждение привело меня к твердому убеждению в том, что из него должно получиться; и мне уже было нетрудно распознать их ошибку...» (там же). Благодаря этому предварительному «естественному рассуждению» Галилей не просто противопоставляет авторитет неопровержимого опыта перипатетическим спекуляциям, он проникает в «суть их рассуждений» и может найти способ взаимопревращения этих двух типов рассуждений. В результате эксперимент оказывается не простым фальсификатором или верификатором, но таким мысленно-предметным орудием, при помощи которого и происходит реальное движение теоретической мысли.

В «Диалогах» Сальвиати много раз заставляет Симпличио признаться, что тот не проводил сам тех опытов, на которые ссылается. Нет сомнения, впрочем, что если бы собеседники попробовали реально произвести опыты, о которых идет речь, то ни тот, ни другой не смог бы ни подтвердить, ни опровергнуть чью-либо точку зрения, если только перипатетик не остался бы в выигрыше. Ведь для того чтобы опыт Сальвиати удался в действительности, надо не только «запечатлеть в своем воображении» неощутимое движение Земли (или импульс, сохраняющийся в теле после того, как оно отсоединилось от движителя), но и создать «идеальные» условия — абсолютно спокойное море, абсолютно равномерно движущийся по нему корабль, отсутствие ветра и т. д. По существу, описывая каждый раз идеальные условия проведения опыта, Сальвиати определяет условие его реальной невыполнимости. Все это говорит о том, что смысл всех опытов, которые «ставят» участники диалога на каждом шагу своих рассуждений, вовсе не в том, чтобы подтвердить или опровергнуть некое положение.

Рассмотрим еще раз опыт с плывущим кораблем, как он изложен в «Диалогах». Любопытно, что здесь, как и в некоторых других случаях, Сальвиати сначала как бы отступает перед силой приводимого Симпличио аргумента или опыта. Он движется в перипатетическом видении, чтобы тем глубже было действие противоборствующего движения его мысли. В случае, который мы рассматриваем, например, Сальвиати первоначально соглашается с мнением Симпличио, будто артиллерийское ядро, падающее с вершины мачты движущегося корабля, упадет настолько дальше от основания мачты, насколько успеет продвинуться корабль за время падения. И он довольно подробно разъясняет, пользуясь вполне аристотелевскими понятиями движения «по природе» и «по совпадению» (случайного), результат этого «опыта», чтобы нейтрализовать его «фальсификационное» действие.

Находя предмет промежуточный между «природным» движением, присущим телам от «природного» движения Земли, и случайным движением, которым тело движется «по совпадению» с движением корабля, Сальвиати задает Симпличио следующий вопрос: «...Что наблюдалось бы, если не глазами во лбу, то очами умственными, когда орел, несомый силой ветра, выпустит из своих когтей камень?» (I, 242). Когда же Симпличио на предложенный Сальвиати ответ возражает: «Следовало бы произвести такой опыт, а затем судить по результатам; пока что наблюдения на корабле свидетельствовали в пользу нашего мнения»,— Сальвиати иронически замечает: «Вы правильно сказали «пока что», потому что вскоре видимость может измениться...» (там же). Далее следует диалог: «Сальвиати. Производили ли вы когда-нибудь опыт на корабле?

Симпличио. Я его не производил, но вполне уверен, что тс авторы, которые его производили, тщательно его рассмотрели; кроме того, причины различия столь ясны, что не оставляют места для сомнений (т. е. и опыт-то производить не обязательно.— А. А.).

Сальвиати. Возможно, что эти авторы ссылались на опыт, не производя его : ; вы сами являетесь тому хорошим примером, когда, не производя опыта, объявляете его достоверным... Но всякий, кто его проделает, найдет, что опыт показывает совершенно обратное написанному, а именно, что камень всегда упадет в одно и то же место корабля, наподвижен ли тот или движется с какой угодно скоростью...