Георгий Гамов - Мистер Томпкинс внутри самого себя

— Вы хотите сказать, что если я питаюсь нормально, то никаких проблем с витаминами у меня не возникает? — спросил мистер Томпкинс.

— Именно так! В большинстве случаев необходимость в дополнительном приеме витаминов не возникает, разумеется, если для этого нет каких-то особых причин, но обычно до этого дело не доходит, разве что в вашей записной книжке появится страница-другая, заполненная всякими сведениями о витаминах. Но существуют два витамина А и D, которые в больших дозах становятся ядовитыми. Эскимосы знают, что печень белого медведя есть не следует, так как она содержит смертельную дозу витамина А. Все сведения о витаминах вы, несомненно, найдете в любой книге о продуктах питания и приготовлении пищи.

А пока лучше оглянитесь по сторонам, ведь мы вступаем в одну из ворсинок вашей тонкой кишки.

— Ворсинка — это то место, где кровь поглощает переваренную пищу, съеденную вами утром, за завтраком, чтобы разнести питательные вещества по всем клеткам вашего тела. Если вы вглядитесь сквозь тонкий прозрачный слой клеток, отделяющий нас от «внутренности внутренностей», то увидите коричневатую массу. Это то, что некогда было яичницей с ветчиной. Теперь эти продукты полностью расщеплены под действием пищеварительных ферментов. Поглощаемая вами пища состоит из химических веществ трех типов: белков, углеводов и жиров. Ферменты трех типов, известные под названиями протеазы, амилазы и липазы, атакуют эти три главные составляющие пищи (каждый фермент — свою составляющую) и расщепляют их на гораздо более простые вещества. Тяжелые белковые молекулы распадаются на более простые аминокислоты, углеводы превращаются в сахара, а жиры расщепляются на глицерин и жирные кислоты. Все эти вещества растворимы в воде и диффундируют сквозь тонкие стенки внутрь волосков.

Проникнув внутрь, аминокислоты и сахара попадают в кровеносные капилляры и немедленно разносятся по всему телу, где их ожидают голодные клетки. Что же касается распределения продуктов переваривания жиров, то оно происходит гораздо медленнее. Вместо того, чтобы избрать быструю транспортировку через кровеносную систему, жиры снова рекомбинируются в крохотные жировые капельки (так называемые глобулы) и движутся по лимфатической системе, наподобие лошади, впряженной в фургон. Как я уже говорил, лимфа — это жидкость, очень похожая на плазму крови, которая заполняет пространство между клетками тканей. Лимфатическая система представляет собой множество каналов, канальцев, проток и русел, не уступающее по сложности водной системе национального парка Эверглейдс во Флориде, не заблудиться в которой могут только местные индейцы. И так же, как в водных дорогах Эверглейдса, вода в лимфатической системе почти везде стоячая, а течение, если оно где и есть, едва заметное.

— Так вы говорите, — спросил мистер Томпкинс, который едва ли слушал последние замечания д-ра Стритса (и впрямь несколько скучные), — что по ту сторону стенок волосков еще осталось немного яичницы с ветчиной? Поскольку я не обедал, то не отказался бы повторить завтрак.

И прежде чем доктор успел удержать, мистер Томпкинс нырнул с эритроцита и вскоре уже продирался сквозь тонкий слой клеток волоска, отделявший его от внутренности его собственных внутренностей.

— Вернитесь! — в отчаянии вскричал д-р Стритс. — Вас же сожрут ваши собственные пищеварительные ферменты.

— Плохо, очень плохо! — сокрушенно покачал головой д-р Стритс, убедившись в бесплодности своих попыток. — Нужно было рассказать ему о язве желудка, когда человек переваривает свой собственный желудок.

Мистер Томпкинс брел по щиколотку в какой-то жиже, напоминавшей по консистенции и цвету грунтовую дорогу в сельской местности после проливного дождя. Остатки завтрака выглядели неаппетитно, и голод у мистера Томпкинса полностью пропал. Внезапно он увидел перед собой множество очень странных животных, беззаботно плескавшихся в огромной грязной луже. У них были большие круглые тела и короткие, торчком стоящие хвосты. По внешнему виду эти существа чем-то напоминали мистеру Томпкинсу гигантских головастиков.

— Ни за что не поверю! — сказал про себя мистер Томпкинс. — Может быть, у меня в желудке и тонко, но лягушки у меня в желудке вряд ли водятся.

— В лягушек они, действительно, не вырастают. Это фаги, — произнес совсем рядом голос, и мистер Томпкинс увидел высокую тощую фигуру человека в кожаных сапогах для верховой езды, расшитой красными и золотыми узорами куртке и сверкающей черной широкополой шляпой, как у матадора.

— То, что вы приняли за хвосты фагов, — не хвосты, а скорее жала. Этими жалами фаги атакуют бактерии, на которых живуч.

По виду они напоминали гигантских головастиков. (Электронная макрофотография бактериофагов выполнена д-ром Р. У. Дж. Вайкоффом из Национального института здравоохранения в Бетезде (штат Мериланд))

— Я герр Макс, знаменитый тренер фагов. — представился незнакомец. — Фаги, как вам, должно быть, известно — это особая разновидность вирусов, живые молекулы, питающиеся бактериями. Та разновидность фагов, которую вы видите перед собой, атакует эшерихию, по-латыни Escherichia coli или просто Е. coli, кишечную палочку, как она еще называется, мирную бактерию, которая в огромных количествах встречается в кишечнике. Этих фагов я вывел для своих экспериментов по генетике, их штамм называется Ti. Существуют еще 6 штаммов, на четырех из них имеются хвосты, точнее жала, а два других бесхвостые.

— Мне никогда не приходилось слышать, что у молекул бывают хвосты! — недоверчиво воскликнул мистер Томпкинс.

— А почему бы молекулам не иметь хвосты? — удивился герр Макс. — Если молекулы достаточно велики, а каждая из этих молекул содержит много миллионов атомов, то они вполне могут позволить себе роскошь иметь красивый длинный хвост. Разумеется, пока мы не в состоянии написать точную структурную формулу того химического соединения, которое является фагом, но когда такая формула будет написана, в ней, несомненно, окажется длинная цепь из атомов углерода, кислорода и водорода, тянущаяся за основным телом молекулы.

— Но откуда вы знаете, что эти существа — молекулы химических соединений? — настаивал мистер Томпкинс. — Ведь по той же причине вы могли бы считать молекулами настоящих головастиков и даже собак!

— А вам случалось когда-нибудь кристаллизовать собак? —улыбнулся герр Макс.

— А что вы понимаете под выражением «кристаллизовать собак»? — робко спросил мистер Томпкинс.

— Я имею в виду, что нельзя вырастить кристалл, в котором собаки (все — одной породы и одного возраста) играли бы такую же роль, какую молекулы воды играют в кристалле льда. А с некоторыми вирусами это удалось проделать, и я ничуть не сомневаюсь, что то же самое удастся проделать и со всеми вирусами, в том числе и с фагами.