Георгий Гамов - Мистер Томпкинс внутри самого себя

Если говорить не о долях, а о более осязаемом весе, то растительность ежегодно превращает в органические соединения 1,6 х 1011 тонн углерода из атмосферного воздуха. Большая часть этого количества снова возвращается в атмосферу в результате дыхания растений, гниения опавшей листвы и поваленных деревьев, лесных пожаров и т. п. И только один процент синтезированного вещества используется в качестве растительной пищи людьми, а еще полтора процента идут в пищу домашним животным. Кроме того, один процент идет на топливо — для обогрева жилых и производственных помещений.

— На этом рисунке, — продолжал натуралист, доставая из кармана своего сюртука листок бумаги, — который нарисовал один из моих друзей, по профессии физик, — поток солнечной энергии, падающий на Землю, и его последующее распределение изображены в виде системы больших и малых труб. По самой большой трубе поступает весь поток солнечной энергии, падающей на поверхность Земли, труба среднего диаметра соответствует энергии, поглощаемой растениями, а еще меньшая труба — энергии, запасаемой в ходе фотосинтеза. Доля солнечной энергии, запасенной растениями и используемой человечеством, изображена в виде тонкой трубки, отходящей влево; она настолько тонка, что детали дальнейшего распределения энергии мы можем разглядеть только в лупу со 100-кратным увеличением. Взглянув в нее, вы сможете увидеть, что тонкая трубка разветвляется на три еще более тонкие, соответствующие энергии, потребляемой с пищей человеком, животными, и используемой в качестве дров. Кстати, обратите внимание на узкую трубочку, соединяющую трубку «пища животных» с трубкой «пища людей». Это — усредненная нерастительная (в основном рыбная) диета людей, населяющих Землю. Трубка с надписью «дрова» впадает в более широкую трубу, соответствующую энергии, ежегодно получаемой из угля, нефти и природного газа. Это незаменимые источники энергии стали доступны для нас в результате фотосинтеза, который растения осуществляли в далеком прошлом на протяжении геологических эпох. Теперь мы подходим к превращению всех этих потоков энергии в полезное тепло, т.е. к процессам, в которых мы несем огромные энергетические потери. Даже в нашу лупу со 100-кратным увеличением трубки, несущие полезную энергию, выглядят очень тонкими. Из 2,1 х 1012 квт-ч полезного тепла только 1,2 х 1012 квт-ч превращаются в механическую энергию, 0,2 х 1012 квт-ч — в затраты на физический груд, а 0,1 х 1012 квт-ч — в работу, производимую тягловыми животными. Тонкая трубка, идущая прямо из основного потока солнечной энергии, несет внутри себя 0,2 х 1012 квт-ч гидроэлектрической энергии. Общее количество в 2,9 х 1012 квт-ч полезной энергии расходуется главным образом на промышленную обработку материалов 1,8х 1012квт-ч), домашние потребности 0,8 х 1012 квт-ч) и добычу сырья 0,3x 1012 квт-ч). Нарисованная моим приятелем-физиком картинка дает ясное представление о том месте, которое мы, люди, занимаем в мире живого.

— Теперь я вижу, — подтвердил мистер Томпкинс, — что мы используем лишь малую толику имеющейся энергии. Но наша цивилизация непрестанно развивается, и мне не раз приходилось слышать, что практически предел нашего роста просто не существует.

— Что и говорить, любопытная точка зрения, — произнес английский натуралист, — но, боюсь, несколько нереалистическая. Предположим, что вы проделываете следующие вычисления. В настоящее время человечество использует энергию, эквивалентную, по знаменитой формуле Эйнштейна Т = mc 2, полному превращению ежегодно 22 фунтов вещества. Если человеческая деятельность будет возрастать ежегодно на 5 процентов, то вся масса Земли превратится в излучение всего лишь за 13 веков.

Мистер Томпкинс слегка побледнел.

— Вы хотите сказать, что человеческий род так близок к своему концу? — спросил он с некоторым беспокойством.

— Разумеется, нет. Я привлек эти вычисления лишь для того, чтобы показать, как глупо предполагать, будто любой материальный рост может продолжаться бесконечно. Ясно, что независимо от того, нравится нам это или нет, но от нашей привычки пытаться все расширять, увеличивать и наращивать по принципу «чем больше, тем лучше», нам вскоре придется отказаться. Период, в который мы живем, — детство человечества. Разумеется, ребенок должен расти, но мы часто упускаем из виду, что когда-то рост должен прекратиться. Если кто-нибудь продолжает расти в возрасте 20 лет, то это не может не вызвать серьезной озабоченности, так как обычно указывает на какой-то сбой в работе гипофиза, управляющего ростом.

Мистер Томпкинс никогда так много не размышлял над проблемами эволюции и происхождения жизни, и в голове у него роилось множество вопросов, которые ему непременно хотелось задать. Что думают биологи о будущем человечества? Есть ли во Вселенной другие мыслящие существа, кроме нас? Если есть, то можем ли мы войти в контакт с другими, далекими от нас цивилизациями? Мистер Томпкинс никак не мог решиться задать первый вопрос, но, к счастью, затруднение разрешилось само собой. Надвигалась гроза, и несколько первых капель уже упали на палубу.

— Прошу прощенья, — вежливо произнес английский натуралист. — Беседовать с вами было очень интересно, но я боюсь промокнуть. Воспаление легких — слишком опасная болезнь, ведь пенициллин еще не открыт. Мы сможем продолжить нашу беседу позднее, ведь наше плавание продолжится еще несколько лет. А сейчас я возвращаюсь в свою каюту.

Мистер Томпкинс в отменных выражениях поблагодарил английского натуралиста и направился было к себе в подвесную койку ...

Проснувшись, мистер Томпкинс увидел, что лежит в своей уютной каюте на борту океанского лайнера. Волнение утихло, и лайнер шел без малейшей качки, словно все еще стоял у причала. Самое время было идти обедать.

Часы идут

Встреча с Чарльзом Дарвином дала мистеру Томпкинсу богатую пищу для размышлений. Разумеется, это был всего лишь сон, и теперь мистер Томпкинс снова находился на борту своего роскошного лайнера и располагал значительно более широкими познаниями в вопросах, касающихся происхождения и эволюции жизни, чем прежде. Правда, его немного смущала сверхестественная способность Чарльза Дарвина с одинаковой легкостью заглядывать в прошлое и будущее. Следовало ли ее отнести к игре воображения спящего мозга («мало ли что привидится во сне!»), или путешествие в прошлое и будущее действительно возможны? В судовой библиотеке не нашлось ни одной научной книги о природе времени, но мистеру Томпкинсу посчастливилось найти роман Герберта Уэллса «Машина времени» и какую-то в высшей степени занимательную книжку, в которой трактовались такие вещи, как телепатия и древние провидцы Шотландии. По утверждению автора, провидцы провидели будущее столь же легко и ясно, как мы с вами видим настоящее. В книжке приводились также всякого рода сообщения о случаях полтергейста, когда духи (так по крайней мере утверждал автор) швыряют предметы, двигают мебель и совершают тому подобные действия. Книжка была великолепно написана, но мистер Томпкинс не принял ее всерьез.