Георгий Гамов - Мистер Томпкинс внутри самого себя

— Но это же обман! — возмутился мистер Томпкинс. — Такого, с позволенья сказать, «доктора» нужно отправить в тюрьму!

— Не волнуйтесь, — успокоил его незнакомец. — Эту историю я выдумал от начала и до конца лишь для примера. По существующим ныне законам такое «омоложение» заведомо считалось бы преступным.

Но задумаемся на минуту над рассказанной мной историей, предположим, что открытие доктора Икс позволяет одну за другой заменять все клетки вашего тела на новые. Такой метод не слишком сильно отличался бы от обычного переливания крови, не так ли? Я не говорю сейчас о правовом аспекте проблемы и привожу ее лишь для того, чтобы задать вам вопрос. Если бы вам стало известно, что именно намеревается проделать с вами доктор Икс, то как бы вы себя повели? Бросились прочь из его клиники с тем, чтобы никогда не возвращаться в ее стены?

— Вне всякий сомнений! — последовал твердый ответ мистера Томпкинса.

— Ваш ответ не логичен, — заметил с улыбкой незнакомец. — Если вы рассматриваете себя не как собрание материальных клеток вашего тела, а как комплекс ваших абстрактных воспоминаний, мыслей и желаний, то почему вы столь решительно возражаете против переноса всего содержания вашего внутреннего «я» на новую материальную основу? Ведь никто же не возражает против переноса содержания старой записной книжки в новую более красивую записную книжку, если переписывание производится без изменений.

— Полагаю, что вы правы, — признал мистер Томпкинс. — Мне конечно же следовало бы подвергнуться операции омоложения, но все же не думаю, что я решился бы на такую операцию.

— Что ж, — рассудительно заметил незнакомец, — когда вы составите свое окончательное мнение по этому вопросу, вам, вероятно, станет ясно ваше отношение к тем философским проблемам, которые вас волнуют.

— Я понимаю, куда вы клоните, — ответил мистер Томпкинс, — но мне не дает покоя мысль о том, будто я представляю собой всего лишь комплекс абстрактных воспоминаний, идей и желаний, как вы изволили выразиться. Воспоминание, мысль, даже желание можно записать на пленке и ввести в компьютер. Но я почему-то убежден, что желание, записанное на пленке, — не совсем то же самое, что желания в моем разуме. По крайней мере, я не думаю, что это одно и то же. Что же позволяет мне ощущать себя самим собой?

— Наука мало чем может быть полезна при поиске ответа на такие вопросы, — возразил незнакомец. — Стандартный ответ обычно сводится к их полному игнорированию. Но такая позиция ученых не вполне честна. Нам необходимо по крайней мере разобраться, почему на подобные вопросы так трудно ответить.

Исследуя что-либо как ученые, мы делим Вселенную на две четко выраженные части: на познающего субъекта, или наблюдателя, и исследуемый объект, или всю Вселенную минус наблюдатель. Затем мы забываем о субъекте, т. е. о нас самих, и приступаем к изучению вселенной, действуя так, как если бы мы не были ее составной частью.

Сама по себе процедура четкого различения субъекта и объекта исследования превосходна. Она позволила нам во многом постичь природу окружающего нас мира и с помощью технологии, созданной на ее основе, установить контроль над значительной частью среды, в которой мы живем. Тем не менее границы различения субъекта и объекта весьма тонкие, о чем свидетельствуют задаваемые вами вопросы.

Когда вы начинаете вопрошать о природе вашего «я» и тому подобных материях, эти вопросы по своей форме могут казаться научными, но в действительности они таковыми не являются. Наука занимается изучением только того, что допускает объективное описание, иначе говоря, того, о чем любой из нас может сообщить любому другому.

Например, вес, размеры или скорость произвольно выбранного объекта допускают чисто объективное описание, и в принципе: любой из нас, получив такое описание, может его проверить своими средствами. Что же касается природы вашего «я», то она известна только вам и поэтому не может быть объектом научного исследования в таком же смысле, как это принято понимать в физике. Предположим, например, что вы считаете скульптуру Родена «Мыслитель» прекрасной, а некто утверждает, что она безобразна. Строго говоря, узнав о расхождении во мнениях, я сочту, что вы имели возможность созерцать творение Родена на протяжении большего периода времени, чем ваш неведомый оппонент, но я не имею ни малейшего представления о том, какого рода субъективные ощущения вы испытываете, любуясь «Мыслителем» Родена.

В этом вы легко можете убедиться, если вместо людей рассмотрите более простые живые организмы. Муравьи очень любят мед, и этот факт допускает объективное описание. Но совершенно бессмысленно спрашивать, имеет ли мед для муравьев такой же вкус, как для нас, или их вкусовые ощущения ближе к тем, которые мы испытываем, когда едим пармезанский сыр. Ни одна научная операция не могла бы даже в принципе ответить на подобный вопрос. Когда речь заходит о других людях, мы полагаем, будто знаем, что они ощущают, поскольку они реагируют на раздражители так же, как мы, но нашу уверенность невозможно подкрепить никаким методом, приемлемым с точки зрения науки. Разумеется, было бы совершенно неверно делать из этого вывод о том, будто бы субъективное ощущение не реально или не имеет значения. Наоборот наши ощущения первичны, и это единственное, что мы реально знаем. То, что вокруг нас существует внешний мир, — не более, чем гипотетическое заключение, которое мы выводим из наших объективных ощущений.

Некоторые философы и логики указали еще одну причину, по которой проблемы, связанные с природой внутреннего «я» так трудно обсуждать на научным уровне. Я имею в виду трудность, которую иногда называют «проблемой самореференций». Она возникает из-за того, что иногда часть не может полностью описать то целое, которому она принадлежит. Первыми эту проблему открыли древние греки. По преданию, критянин Эпименид высказал утверждение о том, что все критяне лжецы. Так как сам Эпименид критянин, он должен изрекать истину, когда лжет, что внутренне противоречиво. Логический тупик возникает в данном случае из-за того, что Эпименид описывает систему, частью которой он является. Существует несколько парадоксов такого же рода. Некоторые из них играют важную роль в математике и логике. Вам хорошо знакома одна из таких ситуаций: для вас логически невозможно быть инъецированным в ваш собственный кровоток, так как тогда часть вашего организма, а именно ваш кровоток, содержала бы целое, то есть вас. Но коль скоро это так, справедливо следующее соображение: поскольку понимание или описание чего угодно часть нашего внутреннего «я», понимание самого «я» внутренне логически противоречиво. Действительно, в данном случае имеет место соотнесение с субъективным «я», известным только самому субъекту. В принципе не существует каких-либо трудностей в изучении головного мозга объективно, физическими методами, поскольку в данном случае изучающий находится вне изучаемой системы. Однако это трудная проблема, и в действительности она не интересует меня как ученого, занимающегося изучением объективной реальности. Трудности возникают только в том случае, если вы включаете свое субъективное «я» и его эквиваленты, например, знание, в качестве составной части изучаемого вами мира. Если же вы изучаете мир, включающий в себя и ваш мозг, как внешний зрительно, то никаких трудностей не возникает.