Джеймс Глик - Путешествия во времени. История

Салли: Откуда у вас может быть копия полной стенограммы? Она еще только пишется!

Доктор: Я вам говорил. Я путешественник во времени. Я получил ее в будущем.

Салли: О’кей, дайте мне в этом разобраться. Вы читаете вслух стенограмму разговора, который еще продолжается.

Доктор: Ну да. Туда-сюда, вперед-назад.

Машина TARDIS пока еще не воссоединилась с Доктором. Доктору еще только предстоит заполучить в свои руки стенограмму разговора. Прежде чем хитрая механика сюжета полностью сложится и заработает, Салли, которая теперь понимает всю историю, придется встретиться с одним из вариантов Доктора, который еще не понял сути происходящего. Теперь ее прошлое стало одновременно и его будущим. «Не моргай» — это все парадоксы сразу, закрученные лентой Мебиуса. Это предопределенность и свобода воли беседуют в реальном времени посредством технологии, новой для одной стороны и устаревшей для другой.

К 2007 г. успел уже расцвести интернет, но в этой истории он не играет очевидной роли. Киберпространство присутствует где-то за сценой — это пресловутая собака, которая никак себя не ведет. В этом необычном эпизоде «Доктора Кто» отразилось усложнение наших взаимоотношений со временем. В наши дни электронная почта Салли Спэрроу была бы засыпана тысячами писем, смешивающих прошлое и настоящее, которые можно было бы просматривать, сортируя по адресатам или по датам, и количество писем только росло бы. Она легко могла бы вести одновременно несколько разговоров и не терять нити, обмениваться SMS и MMS, смайликами и видео, одновременно и асинхронно, с двумя собеседниками и более, а пока, в наушниках или без них, она слышит голоса и видит экраны всюду, в приемных и на столбах, а если она остановится подумать, ей, возможно, трудно будет расставить всю информацию в надлежащем временн о м порядке — туда-сюда, вперед-назад, — но кто в наше время останавливается, чтобы подумать?

Когда в 1890-х гг. братья Луи и Огюст Люмьеры придумали cinématographe , они не начали сразу же снимать актеров, одетых в костюмы. Они не снимали художественных фильмов. Они обучали новой технике съемки операторов и отправляли Клемента и Константа, Феликса и Гастона, а также многих других в разные концы света снимать — фиксировать — кусочки реальной жизни. Естественно, они сняли рабочих, выходящих из ворот их собственной фабрики, — кто устоял бы перед La sortie de l’usine Lumière à Lyon ? [224] «Выход рабочих с фабрики „Люмьер“» — документальный немой короткометражный фильм, один из первых, снятых братьями Люмьер. — но к 1900 г. они снимали уже петушиные бои в Гвадалахаре, пешеходов на Бродвее и курильщиков опиума в стране, которая сегодня называется Вьетнамом. Толпы народа собирались посмотреть на живые сцены далекой экзотической жизни. Создание движущихся изображений отмечает горизонт событий. Когда мы оглядываемся, выясняется, что годы до 1900 г. видны намного хуже. Хорошо еще, что есть книги.

Сегодня очень значительную часть своих впечатлений от мира мы получаем с экрана, причем звук там по качеству не уступает картинке. Экран способен показать больше, чем любой человек увидит невооруженным глазом. И кто скажет, что эти устройства не врата времени? Другие люди передают нам потоком музыку и видео, а теннисный матч, который мы смотрим, может идти как в прямой трансляции, так и в записи. Кстати, люди на стадионе тоже видят мгновенные повторы на большом экране — те самые, которые мы видим на своем. А если мы находимся в другом часовом поясе, то этот матч мы можем посмотреть даже «вчера». Политики записывают свои ответы на выступлениях, которые еще не видели, и мгновенно выдают их в эфир или выкладывают в сеть. Если мы начинаем путать реальный мир с многочисленными своими виртуальными мирами, так это потому, что значительная доля реального мира тоже виртуальна. Многие уже не помнят лично времени без вездесущих экранов. Так много окон, так много разных часов.

Понятие «интернет-время» стало специальным термином. Эндрю Гроув, президент компании Intel, сказал в 1996 г.: «Мы живем по интернет-времени». Первое время современные подростки употребляли его просто в значении «быстрее», но наши взаимоотношения со временем вновь менялись, хотя никто не понимал до конца, как и в какую сторону. По интернет-времени прошлое перетекает в настоящее. А будущее? Кажется, возникает ощущение, что будущее уже здесь. Моргни — и готово. Так исчезает будущее.

«Вынужденно наши представления о прошлом, настоящем и будущем все сильнее меняются, — писал в 1995 г. Джеймс Баллард (научная фантастика, больше чем когда-либо, играла роль канарейки в угольной шахте). — Будущее прекращает существование, пожранное всеядным настоящим. Мы присоединили будущее к настоящему как всего лишь один из множества доступных для нас альтернативных вариантов».

Прошлое мы тоже потихоньку присоединяем. Различные организации, от Scientific American до The Bridge World, копаются в своих архивах, чтобы показать читателю, что было новым 50 лет назад . Первая страница онлайновой версии New York Times перепечатывает первые репортажи газеты, посвященные бубликам и пицце. Глобальный разум качнулся назад. В тот момент, когда одержимость новизной казалась более яростной, чем когда-либо, теоретик ностальгии Светлана Бойм [225] Светлана Бойм (1959–2015) — профессор Гарвардского университета, филолог, антрополог, художник, писатель, теоретик искусства. Прим. ред. , умевшая закручивать время, заметила: «Первое десятилетие XXI века характеризуется не поиском новизны, но быстрым распространением ностальгий, которые часто противоречат одна другой. Ностальгические киберпанки и ностальгические хиппи, ностальгические националисты и ностальгические космополиты, ностальгические любители природы и ностальгические метрофилы (любители городов) обмениваются пиксельными выстрелами в блогосфере». Всей этой цветущей и изменчивой ностальгией мы обязаны путешественникам во времени. «Объект романтической ностальгии должен находиться вне пределов нынешнего пространства опыта, — писала Бойм, — где-то в сумраке прошлого или на острове утопии, где время, как на старинных часах, счастливо остановилось».

Какое странное завершение для XX века! Новый век — и даже новое тысячелетие — наступил под звуки телевизионных фейерверков и ансамблей (добавьте еще компьютерную панику), но без малейшего проблеска того великолепного оптимизма, какой отмечал год 1900-й. Тогда все, казалось, ринулись на нос огромного корабля и с надеждой всматривались в горизонт, мечтая о научном будущем: воздушные суда, движущиеся тротуары, Schönwettermaschinen , подводный крокет, летающие автомобили, автомобили на газу, летающие люди. Andiamo, amici! [226] Пойдемте, друзья! ( ит. ) Многие тогдашние мечты сбылись. И теперь, когда перед нами рассвет нового тысячелетия, какие яркие мечты расцвечивают для нас год 3000-й? Или 2100-й?