Кувакин Валерий - Не дай себя обмануть. Введение в теорию практического мышления

Идея о том, что «безосновательность есть достоинство» может служить надежным подручным самой вере, вместе с которой они образуют тесную клику опирающихся друг на друга вирусных программ.

3. У больных, страдающих синдромом веры, встречается и другой родственный симптом: убеждение, что «тайна» как таковая есть благо, что разгадывать тайны – не добродетель. Наоборот, следует ими наслаждаться, даже упиваться их неразрешимостью.

Любое побуждение к разгадыванию тайн может неблагоприятно сказаться на распространении вируса сознания. Неудивительно поэтому, что идея «тайны лучше не разгадывать» оказывается ценным членом банды взаимоподдерживающих вирусов. Рассмотрим, например «Тайну Пресуществления». Не составляет труда поверить, что вино евхаристии в некотором символическом или метафорическом смысле превращается в кровь Христову, и никакой тайны в этом видеть не обязательно. Однако католическая доктрина пресуществления утверждает нечто гораздо большее: «вся сущность» вина якобы превращается в «кровь Христа», а остается только видимость вина, «второстепенная», «несущественная». Обычно говорится, что пресуществление означает «буквальное» превращение крови в вино. Как первую формулировку, аристотелиански темную, так и вторую, наивно прямолинейную, можно принять только если серьезно надругаться над нормальными значениями таких слов, как «сущность» и «буквальный». Переопределять слова – не грех, но если в случае пресуществления мы используем такие слова, как «вся сущность» и «буквально», то что нам останется, когда мы действительно захотим сказать, что что-то на самом деле произошло? Какими словами мы это сможем выразить? Как сказал Энтони Кенни, описывая свою собственную озадаченность в пору учебы в семинарии: «Откуда мне знать, что моя пишущая машинка – не пресуществленный Дизраэли 97?».

Джеймс Рэнди

ЭТО И ЕСТЬ НАША НАГРАДА 98

Каков труднейший случай, когда-либо раскрытый Вами?

Особенно трудных не было. Всегда труднее всего было добиться от заявителя чёткой формулировки того, что он готов совершить, при каких условиях и с какой точностью. Большинство претендентов [на демонстрацию чего-то паранормального или сверхъестественного – В.А.] смутно представляют себе эту сторону испытания и очень немногие имеют идеи о том, как правильный тест должен быть поставлен. Мы часто тратим месяцы на согласование этих вопросов, после чего претендент внезапно может прервать переговоры. Но фактическое испытание или выяснение, почему претендент верит в свои способности – если мы вообще доходим в переговорах до этой стадии – проходит просто, потому что диапазон притязаний узок, и никогда что-либо совсем новое не предлагается. Притязания иногда любопытным образом варьируются вокруг старых заблуждений и иллюзий, но редко появляется что-либо, удивляющее нас или требующее особо трудного анализа. Разумеется, бывают ситуации, когда заявитель предоставляет недостаточно информации, несмотря на все наши усилия, так что не удаётся выяснить, в чём собственно состоит притязание.

Был ли хоть один случай, когда Вы думали – «этот человек возьмёт приз!»?

Нет. Я хотел бы встретиться с реальным интересным вызовом, чтобы внести оживление в мою работу, но реально приходится иметь дело с одним старьём, бесконечно повторяемым. И никогда меня не удивляли притязания, хотя меня постоянно удивлял тот факт, что кого-то одурачили этими глупостями хотя бы на миг.

Как много претендентов на приз Фонда в миллион долларов было обследовано к настоящему времени?

Это не простой вопрос. Было много сотен претендентов и многих мы инструктировали, как подать заявку на конкурс заново – иногда по нескольку раз – поскольку первое обращение страдало некорректностями или неполнотой. В каждый текущий момент на рассмотрении находится от 40 до 60 заявок, но по нашему опыту мы знаем, что большинство из них не дойдёт даже до предварительного испытания. Из тех, кто доходит до предварительной стадии, примерно лишь треть подвергается предварительному испытанию, в процессе которого некоторые сходят на полдороги. К настоящему времени ни один претендент не преодолел порог простого предварительного испытания и не дошел до завершающего формального теста, хотя пара сотен претендентов всё же проходила предварительное испытание.

Почему Вы тестируете только заявителей скромных или легкомысленных притязаний, а не прославленных демонстраторов телепатии и/или учёных, которые выступают в СМИ и пишут книги о своих достижениях?

Мы тестируем только тех, кто обращается к нам в надежде получить миллионный приз, или тех, кто действительно хочет пройти строгую проверку своих способностей. «Звёзды» к нам никогда не обращаются, а делают всё возможное, чтобы уклониться от нашего вызова; они предпочитают распространяться о своей прежней славе, ссылаться на анекдотические доказательства, но неизменно игнорируют наши искренние предложения испытать их. Люди, которые к нам обращаются, вероятно, честно верят в свои способности и не боятся разоблачения. Где James Van Praagh, Sylvia Browne, George Anderson, John Edward и остальные из нынешней когорты «славных имён»? И почему Ури Геллер, профессиональный сгибатель ложек (его помнят с семидесятых годов), не прихватил этот лёгкий для него приз? Остаётся только гадать. Наш Фонд несёт обязательство тестировать любого заявителя, поскольку мы не берёмся судить, в какой мере то или иное притязание разумно. Лишь иногда мы приходим к заключению, что некое притязание слишком очевидно глупое или опасное, чтобы им заниматься. Пример: соискатель утверждал, что он может управлять любым событием в мире путём качания головой вперёд и назад, он даже прислал нам видеофильм, запечатлевший его в действии. Он также «кормил» духа, живущего в чёрном камне через дырку в камне. Мы очень терпимы, но не настолько наивны, чтобы тратить время на обсуждение подобных притязаний.

Что плохого в предоставлении людям права верить в глупости? Зачем Вы лишаете их приятных иллюзий?

Потенциальный вред этих иллюзий реален и опасен. Такой очевидный вздор, как астрология или ясновидение может показаться – совершенно ошибочно – подтверждённым в каких-то предсказаниях, а это может обернуться для жертвы заблуждения опасностью для здоровья и более дорогостоящими потерями. Слепая вера комфортна, но она способна блокировать рациональную активность и интеллектуальный прогресс. Фонд никому не навязывает свои философские воззрения; мы только информируем окружающих о том, что существует альтернативный подход. Примеры личных трагедий, связанных с некритическим восприятием сверхъестественных воззрений, многочисленны.