Руслан Баженов - Ампутация сознания, или Немного воска для ослиных ушей

Опять никаких доказательств… И ведь пишет-то не литературовед, не литературный критик, не поэт, а ученый… Говорит о «русском стиле мышления» и в качестве доказательства приводит стихотворение. В чем заключается этот самый стиль? Где примеры его успешного использования, чем он отличается от, например, «западного»? Ничего. «Он здраво мыслит о земле, в мистической купаясь мгле». Понимай, как хочешь (вернее, как поэтическую строку, как образ понять это вполне можно, но нельзя выдвигать это в качестве единственного аргумента и, основываясь на этом, выдвигать какие-то теории). Напомним другие слова Кара-Мурзы:

Поэтическая метафора, создающая в воображении красочный образ, оказывает на сознание чудодейственный эффект, надолго отшибая здравый смысл.

Далее Кара-Мурза разбирает метафоры и их роль в «манипуляции». Делает он это довольно сумбурно и не всегда доказательно:

Похоже, что Запад в его социальных учениях усвоил традицию метафорического мышления больше, чем Россия. А от Запада - и питавшаяся его разработками наша либеральная интеллигенция. Это проявлялось во все критические моменты. Возможно, это произошло в силу дуализма западного мышления, его склонности во всем видеть столкновение противоположностей, что придает метафоре мощность и четкость: «Мир хижинам, война дворцам!» или «Движение - все, цель - ничто!». Душой европейцы, наши троцкисты явно побивали своими метафорами Сталина, который больше напирал на русские пословицы. «Из ста лодок не построить одного парохода!» - вот поэтическое отрицание индустриализации нашей крестьянской страны. На интеллигенцию действовало.

Может быть, стоит привести несколько русских народных пословиц, построенных на том же принципе? Например, «Тише едешь – дальше будешь». Противоречие и парадоксальность разве не налицо? Или «Спишь, спишь и отдохнуть некогда»? Или «Не было бы счастья, да несчастье помогло»? Кстати, а «душой европейцы» - это что за перл?

Как мы видим, автор против использования таких доводов как «поэтическое отрицание». Но сам, в предыдущей главе, вполне себе успешно использовал точно такие же ивановские метафоры:

Ну что за двойные стандарты и «умение» не замечать бревна в своем собственном глазу? Можно привести еще массу примеров, когда автор активно использует поэтические метафоры, часто в качестве ЕДИНСТВЕННОГО довода. И в этом его принципиальное отличие от деятельности внутрипартийной оппозиции 20-ых (и не надо всех их записывать в «троцкисты», там было много разных течений), которые выдвигали и экономическое обоснование своих доводов. Самое смешное, но Кара-Мурза, видимо, не знает, что за индустриализацию и коллективизацию в 20-ые годы выступала именно внутрипартийная оппозиция.

И что метафора «Из ста лодок не построить одного парохода!» как раз таки является призывом к КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ, она отрицает возможность построить социализм в стране, разбитой на несколько миллионов отдельных крестьянских хозяйств. Этот лозунг призывал к ОБЪЕДИНЕНИЮ, к индустриализации, в противовес политике ориентации на «крепкого хозяина», которой в тот момент придерживались Сталин и Бухарин. Как мы видим, дело не только в самой метафоре, но и в человеке, который ее неправильно воспринимает, вырывает из исторического контекста и в таком виде преподносит читателям.

А наш автор опять драматизирует ситуацию. Да, метафора часто упрощает суть вопроса, но на то она и метафора. Проблема и в том человеке, который воспринимает ее за окончательную и бесповоротную истину. Ну, кто виноват, что дикарь микроскопом забивает гвозди? Создатель микроскопа?

Не стоит забывать, что метафоры бывают разные, более или менее точные, искренние или созданные с чисто прагматической целью (например, рекламные), сильные и слабые. И сгребать все в одну кучу, по меньшей мере, несерьезно.

Да и сам автор любит прибегать к тем или иным образным сравнениям, в чем мы позже убедимся (чего стоит один сифилитик с флагом USA на майке и ножом в зубах, который мне снился три ночи подряд, после чтения «Манипуляции»).

Глава «Стереотипы» – пример того, что автор намного лучше справляется со своей задачей, когда не пытается «делать открытия» на пустом месте. Приведены, действительно, яркие и интересные примеры «манипуляции» именно как технологии.

Разве что можно прокомментировать некоторые чересчур категоричные утверждения автора:

В «демократическом» западном обществе политики создаются и действуют независимо от интересов и даже настроений основной массы избирателей.

Совсем не учитывать интересы избирателей западный политик не может. А уж тем более действовать НЕЗАВИСИМО от настроений. В своей деятельности западные политики очень тщательно следят за общественным мнением, результатами социологических опросов и порой, скомпрометировав себя, вынуждены подать в отставку. Не надо уж совсем демонизировать западную демократию. Эта политическая система, конечно, несовершенна, но достаточно устойчива и сильна, несмотря на все ее недостатки.

Всегда должно вызывать подозрение, если взывающий к нам политик или деятель СМИ настойчиво обращается к нашим стереотипам, будит наше чувство какой-то общности, подчеркивая наше отличие от «них» - других.

Что особенно интересно, так это то, с какой легкостью автор «выявляет» причины того или иного масштабного исторического явления:

В конечном счете, фашизм - результат параноидального, невыносимого страха западного человека.

Почему именно немецкого или итальянского западного человека? Почему не американца или англичанина? Зачем так смело подменять экономическое и классовое обоснование громкими фразами? Параграф, посвященный страху, весьма интересен, но слишком уж небрежно автор относится к своим словам, слишком поспешен в своих выводах и суждениях, слишком многое принимает на веру.

Общий вывод, к которому ведет Сергей Георгиевич: «западное общество» пропитано «страхом», вызванным «атомизацией» общества, разделению его на отдельных индивидуумов. В то время как общество «традиционное», например феодальное, – к этому вполне устойчиво:

Утрата страха перед внешней природой породила исторически новую форму страха перед природой внутренней (Просвещение - эпоха, которая «страдала от омрачения души»). Никакой социальный слой в истории так не жаловался на неблагополучие своего душевного состояния, как буржуазия эпохи Просвещения. Буржуазное общество стало первым обществом, перенесшим принуждение во внутреннюю сферу - посредством создания внутреннего страха. Будучи оборотной стороной «буржуазной добродетели», этот страх стал одним из главных элементов консолидации гражданского общества. Выражением его стали чувство вины, угрызения совести, подавленная сексуальность (перенесенная в мир подсознания, фантазий и извращений).