Мюррей Букчин - К освободительным технологиям

Прокатка горячих стальных болванок по методу Сендзимира требует гораздо меньшей площади, чем широкий прокатный стан. К тому же, с помощью непрерывной разливки мы можем изготовлять стальные болванки без больших, дорогих линий заготовки. Будущее сталелитейное предприятие, работающее на базе электропечей, непрерывной разливки, планетарного прокатного стана и небольшой линии холодного проката, заняло бы ничтожную часть площади обыкновенного предприятия. Оно могло бы полностью удовлетворять потребности в стали нескольких общин среднего размера, при небольшом расходе горючего топлива.

Описанный мною комплекс не годится для удовлетворения потребностей национального рынка. Наоборот, он пригоден лишь удовлетворения потребностей небольших или средних по размерам общин и индустриально неразвитых стран. Большинство электропечей для производства чугуна выплавляют примерно 250 тонн в день, тогда как крупные домны производят в день 3 тысячи тонн. Планетарный прокатный стан может прокатывать лишь 100 тонн стального листа в час, примерно треть выработки обычного прокатного стана. Но именно масштабы представляемого нами сталелитейного предприятия и служат одной из самых привлекательных его черт. К тому же производимая на нем сталь будет служить дольше, так что производство для замены отработавших свой век стальных изделий можно будет сократить. Поскольку небольшому комплексу требуется сравнительно немного руды, топлива и восстановителей, многие общины смогли бы воспользоваться местными источниками сырья, разгрузив концентрирующие склады централизованных запасов. Это усилило бы независимость самих общин по отношению к традиционной централизованной экономике и сократило бы транспортные издержки. То, что на первый взгляд кажется дорогостоящим и неэффективным удвоением усилий, которого можно избежать с помощью сооружения нескольких немногих централизованных сталелитейных предприятий, в перспективе оказалось бы не только более эффективным, но и желательным.

Новая технология создала не только миниатюрные электронные приборы и более мелкие производственные единицы, но и куда более разносторонние станки. На протяжении более чем 100 лет тенденция в машиностроении вела в направлении технологической специализации и создания одноцелевых приборов, что подкрепляло необходимое для новой фабричной системы интенсивное разделение труда. Промышленная деятельность была полностью подчинена изделию. С течением времени, как замечали Эрик У. Ливер и Джон Дж. Браун, этот узколобый подход «увёл индустрию в станкостроении далеко от рациональной линии развития. Он привёл ко всё более неэкономичной специализации… Специализация машин означает, с точки зрения конечного продукта, что машина выбрасывается, если продукт больше не нужен. Но работа станка может быть сведена к набору основных функций — придавать форму, держать, резать и т. д. И эти функции, если их правильно проанализировать, можно соединить и и использовать для обработка желаемой заготовки»[12]. В идеальном варианте, сверлильный станок, как его представляли себе Ливер и Браун, мог бы просверливать дырки, и достаточно маленькие для тонкого провода, и достаточно большие для трубы. Машины с таким радиусом операций рассматривались прежде как экономически невозможные. Тем не менее, с середины 1950-х годов был разработан и использован целый ряд таких машин. Так, например, в 1954 году в Швейцарии был построен горизонтальный сверлильный станок для предприятия «Райвер-Руж» концерна Форда в Дирборне, штат Мичиган. Он оснащен пятью оптическими, похожими на микроскоп контрольными инструментами и сверлит дырки размером меньше иголочного ушка и больше кулака. Причем сверлит с точностью до десятитысячных долей дюйма.

Значение машин со столь широким диапазоном трудно переоценить. Они позволяют изготовлять многие, совершенно разные изделия на одном предприятии. Небольшая или средняя по размерам община, используя многоцелевые машины, могла бы самостоятельно удовлетворять многие из своих и так сократившихся потребностей, не обременяя себя сверхмощностями. Были бы меньше потери от износа инструментов; потребовалось бы меньше одноцелевых предприятий. Хозяйство общины стало бы более компактным и разносторонним, более целостным и самодостаточным, чем все, что мы обнаруживаем в индустриально развитых странах. Усилия, затрачиваемые на переориентацию машин на производство новых изделий, очень сильно сократились бы. Она в целом заключалось бы скорее в изменении размеров, а не способа функционирования. Наконец, такие многоцелевые машины с широкой областью применения сравнительно легко автоматизировать. Изменения, необходимые для того, чтобы подсоединить эти машины к компьютеру, касались бы в большей мере подключения и программирования, нежели формы и структуры машин.

Разумеется, одноцелевые машины сохранились бы и использовались бы еще для массового производства многих различных благ. Многие сегодняшние высокоавтоматизированные одноцелевые машины с очень небольшими изменениями могли бы использоваться в децентрализованной общине. К примеру, фасовочные устройства — компактные, автоматические и высокорациональные установки. Мы могли бы ожидать увидеть также небольшие автоматические текстильные, химические и предназначенные для обработки пищи машины. Широкомасштабная переориентация с обычных автомашин, автобусов и грузовиков в сторону использования электромобилей, без сомнения, привела бы к возникновению промышленных предприятий, которые были бы куда меньше нынешних автомобильных фабрик. Многие из оставшихся централизованных объектов могли бы быть легко децентрализованы за счет того, что их делали бы как можно меньшими по размерам и предназначали для совместного использования несколькими общинами.

Я не утверждаю, что все экономические действия человека могут быть полностью децентрализованы, но большую их часть, безусловно, можно соразмерить с человеческими и адекватными общине масштабами. Не подлежит сомнению одно: мы можем перенести центр экономической мощи с национального на местный уровень, с централизованных бюрократических форм на местные общие народные собрания. Эта перегруппировка стала бы революционным изменением огромных размеров, поскольку заложило бы мощные экономические основы для автономии и суверенитета местной общины.

До сих пор я пытался рассмотреть возможность устранить тяжелый рутинный труд, материальную неуверенность и централизованный экономический контроль — вопросы хотя и «утопические», но, по крайней мере, понятные. В этом разделе я хотел бы обсудить проблему, которая может показаться крайне субъективной, но имеет, тем не менее, неотложное значение: необходимость превратить зависимость человека от природы в видимую и живую составную часть его культуры.