Мюррей Букчин - К освободительным технологиям

Возможности, открываемые кибернетической технологией, не были бы более ограничены лишь удовлетворением материальных потребностей человека. У нас появилась бы свобода задаться вопросом, как можно использовать машину, фабрику и шахту для того, чтобы развивать человеческую солидарность и установить отношения равновесия с природой, подлинно органичное экосообщество. Была бы наша новая технология основана на том же национальном разделении труда, что и нынешняя? Господствующий тип индустриальной организации — распространение форм, созданных индустриальной революцией — отдает предпочтение индустриальной централизации (хотя система рабочего самоуправления, основанная на отдельной фабрике и местной общине, в значительной мере ликвидировала бы это положение).

Или же новая технология делает возможной систему производства в небольших масштабах, которая основана на региональном хозяйстве и физически встроена в человеческий масштаб? Такой вид промышленной организации передает все хозяйственные решения в руки местного сообщества. По мере децентрализации и локализации материального производства утвердился бы примат местных общин над общенациональными учреждениями, если подобные учреждения вообще развились бы в сколько-нибудь заметном масштабе. При таких обстоятельствах общее собрание местной общины, собирающееся на основе прямой демократии, берет на себя все руководство социальной жизнью. Вопрос состоит в том, будет ли новое общество строиться вокруг технологии, или же сама технология теперь настолько гибка, что ее можно организовать в соответствии с масштабами общества. Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется рассмотреть еще некоторые особенности новой технологии.

В 1945 г. Дж. Преспер Экерт-младший и Джон У. Маучли из Пенсильванского университета расчехлили ENIAC— первый цифровой компьютер, построенный исключительно на электронных принципах. Понадобилось почти три года, чтобы разработать и построить ENIAC, созданный для решения проблем баллистики. Компьютер был огромным. Он весил более 30 тонн, имел 18 тысяч трубок с полумиллионом соединений (Экерту и Маучли потребовалось 2,5 года для того, чтобы спаять их), широкой сетью реостатов и километром проводов. Компьютеру требовался большой кондиционер, чтобы охлаждать его электрические детали. Он часто ломался или сбивался, что требовало больших потерь времени на ремонт и ожидание. И тем не менее, ENIAC, с точки зрения развития компьютеров, был настоящим электронным шедевром. Он мог производить 5000 операций в секунду и генерировал электроимпульсы с частотой в 100 тысяч в секунду. Ни один из использовавшихся тогда механических или электромеханических компьютеров не мг даже приблизиться к такой скорости расчетов.

Приблизительно через 20 лет «Компьютер контрол компании» из Фремингэма (Массачусетс) выбросила на рынок DDP-124. Это маленький, компактный компьютер, который выглядит наподобие настольного радиоприемника. Весь прибор, вместе с печатной машинкой и памятью, помещается на обычном письменном столе. DDP-124 производит более 285 тысяч операций в секунду. У него огромная программная память, которую можно расширить (вплоть до мощности в 33 тысячи слов). «Памяти» ENIAC, основанного на спаянных и соединенных штепселями проводах, так не хватало мобильности современных компьютеров. Частота DDP-124 достигает 1,75 млн. в секунду. Ему не требуется кондиционер, он полностью надежен и имеет очень маленький режим ожидания. Его можно построить во много раз дешевле, чем обошелся ENIAC. Различие между ENIACи DDP-124 — количественное, но не принципиальное. За исключением памяти, оба цифровых компьютера работают на тех же самых электронных принципах. Однако же ENIAC был построен из традиционных электронных деталей (электронных трубок, реостатов и т. д.) и сотен метров проводов. DDP-124 же основан прежде всего на замкнутых электронных схемах. Это маленькие электронные детали, так что аналоги главных электронных компонентов ENIACвыглядят сейчас как четырехугольники со стороной в несколько миллиметров.

Параллельно с резким уменьшением размеров компьютерных деталей происходит заметное совершенствование традиционных форм технологий. Крупные машины начинают заменяться на все более мелкие. Так, например, произошел удивительный прорыв в направлении уменьшения широких прокатных станов. Такого рода предприятия — одни из самых больших и дорогостоящих сооружений современной индустрии. Их можно рассматривать как единую машину длиной в полмили, и она способна прокатать десятитонную стальную болванку толщиной в 15 и шириной в 125 сантиметров в тонкую полоску листовой стали толщиной в несколько миллиметров. Одно только это сооружение вместе с печами, упаковочными машинами, длинными прокатными столами, устройствами для откола литой корки и зданиями может стоить десятки миллионов долларов и занимать площадь в 50 или более акров. Оно производит 300 тонн листовой стали в час. Чтобы его эксплуатация окупалась, такую прокатную ленту надо использовать в сочетании с коксовальными установками, мартеновскими печами, блюмингами и т. д. Эти сооружения, вместе с установками горячего и холодного проката, могут занимать многие квадратные мили. Подобный сталелитейный комплекс ориентирован на национальное разделение труда, сверхконцентрацию источников сырья (обычно, весьма удаленных друг от друга), большие национальные и интернациональные рынки. Даже если его полностью автоматизировать, его эксплуатация и управление им далеко превосходят возможности небольшой децентрализованной общины. Тот способ управления, какого он требует, в тенденции способствует формированию централизованных социальных структур.

К счастью, мы имеем определенное количество альтернатив по отношению к современному сталелитейному комплексу — во многом даже более эффективных. Мы могли бы заменить доменные и мартеновские печи различными электропечами, которые, как правило, меньше и производят великолепные чугун и сталь; они могли бы работать не на коксе, а на антраците, древесном и даже буром угле. Мы могли бы выбрать технологию HYL — камерных печей, в которых используется природный газ — для переработки богатых руд или концентратов в пористое железо. Или обратиться к Выборгскому методу, основанному на использовании древесного угля, угарного газа и водорода. В любом случае, мы могли бы уменьшить потребность в коксовальных установках, доменных и мартеновских печах, а возможно даже в твердых восстановителях.

Одним из самых значительных шагов в направлении приспособления сталелитейного дела к масштабам общины стало изобретение планетарного прокатного стана Т. Сендзимира. Этот стан превращает типичную прокатную линию в одно кругообразное устройство и устройство заключительной тонкой прокатки. Горячие стальные пластины толщиной в 5–6 сантиметров проходят через две пары небольших нагретых подающих валков и ряд рабочих валков, расположенных на двух кольцевых резервуарах, оснащенных также опорными валками. Когда опорные валки и резервуары вращаются с различной скоростью, рабочие валки вращаются в противоположном направлении. Это очень сильно сдавливает стальную плиту и прокатывает ее до толщины всего в 2–3 миллиметра. Планетарный прокатный стан Сендзимира — продукт настоящего технического гения. Маленькие рабочие валки, вращающиеся на кольцевых резервуарах, заменяют 4 огромных механизма предварительной прокатки и 6 устройств заключительной тонкой прокатки на широком прокатном стане.