Марсель Мосс - Социальные функции священного

Персонифицированные представления в магии достаточно устойчивы для создания мифов. Вышеупомянутое колдовство мифологического характера включает собственно магические мифы. Среди мифов есть и такие, которые объясняют происхождение магии, симпатических отношений, обрядов и т. д. Однако если магии и известны мифы, то они чаще всего рудиментарны, очень предметны, относятся исключительно к вещам, а не к персонажам. Магия мало поэтична, она не стремится создавать истории своих демонов. Последние походят на солдат в армии: они образуют отряды, ганы [572], банды, полчища и т. д.; демоны не обладают подлинной индивидуальностью. Более того, включаясь в сферу магии, боги теряют свою индивидуальность и, если позволительно так выразиться, сбрасывают миф о себе на ее пороге. Магия рассматривает их не как нечто индивидуальное, но как определенное качество, силу — будь то присущую богам вообще или только данному богу, не принимая во внимание, что тем самым она на свой манер деформирует образы и оставляет от них зачастую одно только имя. Как мы видим, если заклинание способно привести к формированию образов демонов, то от богов, наоборот, может остаться одно заклинание.

Тот факт, что магия предоставляет место богам, свидетельствует, что она сумела извлечь пользу из предписанных верований общества. Магия использовала богов в своих целях потому, что боги были для общества объектом верований. Но и демоны наравне с богами и душами усопших представляют собой предмет коллективных представлений, нередко предписанных или же разрешенных, хотя бы как элемент обрядов; и только благодаря такому своему характеру они представляют собой магические силы. Фактически, для каждого общества мог бы быть составлен ограниченный каталог магических сил, ограниченный если не в отношении общего количества, то хотя бы в отношении числа типов этих сил. Гипотетическая ограниченность их числа, вероятно, была бы первым признаком коллективного характера системы представлений о демонах. Кроме того, некоторые демоны именовались наподобие богов; они использовались в самых различных целях и благодаря многочисленности своих функций они получили более индивидуальный образ и были включены в традицию как персонажи. Коллективная вера в магическую силу сверхъестественного существа всегда предполагает, что оно уже совершило какое-то чудо на глазах у всего общества. Коллективный опыт или, по меньшей мере, коллективная иллюзия необходима, чтобы создать образ демона. И, наконец, отметим, что большинство магических духов существуют исключительно в рамках обряда и магической традиции; их существование всегда подвергается сомнению, когда традиция утрачена. Таким образом, неперсонифицированные магические представления реальны лишь в качестве коллективных верований, традиционных и общих для некоторой группы. Персонифицированные магические представления также, по нашему мнению, являются коллективными, и мы даже полагаем, что это еще более очевидно.

Неопределенный и многообразный характер нематериальных сил, с которыми взаимодействует маг, свойствен всем видам магии. Собранные нами факты на первый взгляд кажутся разрозненными. Одни из них склоняют к смещению магии с техническими операциями и наукой, другие уподобляют ее религии. На самом деле, магия — нечто среднее между тем и другим, и ее невозможно точно определить ни через ее цели, ни через ее процедуры, ни через присущие магии представления. В результате нашего исследования магия стала для нас еще более двусмысленной и неопределенной, чем ранее. Практические цели, механический характер многочисленных способов применения и как будто бы экспериментальное происхождение основных понятий сближают магию с широко распространенными техническими приемами. Она коренным образом отличается от них в том, что обращается к особого рода персонажам, нематериальным посредникам, прибегает к культовым действиям и приближается к религии, заимствуя кое-что у нее. Практически не существует ни одного религиозного обряда, который бы не имел аналога в магии; ею даже разработано понятие ортодоксии, как это видно в обряде диаболаи (51а(ЗоЛоа) [573], известном в практике грекоегипетской магии осуждении «нечистых обрядов». Но кроме противоречий, возникающих между магией и религией (но не обладающих, впрочем, ни универсальностью, ни постоянством), непоследовательность магии и роль, отводимая ею фантазии, отдаляют магию от знакомого нам образа религии.

В то же время единство системы магии проявилось теперь с большей очевидностью — это первый вывод, полученный в результате наших пространных описаний. У нас есть основания утверждать, что магия действительно представляет собой нечто вполне целостное. Маги обладают общими характерными чертами; результаты магических операций всегда имеют нечто общее, несмотря на бесконечное многообразие совершаемых действий; различные способы действий объединяются в типы и сложные церемонии; наиболее разрозненные понятия дополняют и уравновешивают друг друга, при этом целое не выглядит раздробленным и непоследовательным. Отдельные части образуют целое.

Однако единство целого еще более реально, чем каждая его составляющая. Элементы, которые мы последовательно рассматривали, даны нам одновременно. При анализе мы отделяли их друг от друга, но на самом деле они тесно связаны. Мы полагали, что для определения магов и понятий магии достаточно рассмотреть магов как деятелей в магических обрядах, а понятия — как представления, присущие магам; мы связали представления с магическими обрядами; неудивительно, что некоторые наши предшественники видели в магии только определенную систему действий. Мы смогли бы, наверное, так же хорошо определить элементы магии по отношению к магам: существование одних предполагает существование других. Не существует почетных и бездеятельных магов. Для того чтобы быть магом, необходимо заниматься магией; однако, кто бы ни совершал магическую операцию, в момент действия он является магом; встречаются непрофессиональные маги, которые, исполнив ритуал, незамедлительно возвращаются к обычной жизни. Относительно магических представлений можно сказать, что они не существуют вне обрядов. Большей частью они не представляют теоретического интереса для мага, и он формулирует их крайне редко. Они имеют исключительно практическое значение и только иногда выражаются посредством самих действий. Эти понятия были сведены в некоторую систему философами, но не магами, и именно эзотерическая философия сформировала теоретический аппарат магии. Последняя даже не создала своей собственной демонологии: в христианской Европе и в Индии именно религия дала пантеон демонов. За пределами ритуалов демоны обитают лишь в сказках и в догматике. В магии, таким образом, не существует чистой системы представлений; магическая мифология находится в зачаточном состоянии и кажется бесцветной. В религии ритуал и его виды, с одной стороны, и мифология и догматика, с другой, автономны по отношению друг к другу. В магии же ее элементы принципиально неотделимы друг от друга.